Русская политическая эмиграция - [16]

И. А. Мусин-Пушкин. Обратите внимание на лиц графского звания. До Петра I в России их просто не было! То есть это петровские выдвиженцы, а никакие не ортодоксы.

Конфликт

Между тем много лет между Петром и его сыном нарастал конфликт. Иногда его корни объясняют личными причинами – первые годы Алексей находился при матери, первой жене Петра, Евдокии Лопухиной, которую тот сперва бросил, а потом и вовсе сослал в монастырь. Впрочем, психологических объяснений можно найти сколько угодно.

Еще в 1703 году Петр сказал сыну: «Я сегодня или завтра могу умереть; но знай, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру. Ты должен любить все, что служит к благу и чести отечества, должен любить верных советников и слуг, будут ли они чужие или свои, и не щадить трудов для общего блага. Если советы мои разнесет ветер, и ты не захочешь делать того, что я желаю, то я не признаю тебя своим сыном».

Петр, пытаясь приохотить сына к государственным делам, давал ему разные, не самые важные и трудные поручения. Алексей проваливал все, что ему поручали. То же самое вышло и с учебой за границей. Помимо учебы, царевич должен был там жениться на Софии Шарломе Брауншвейг-Вольфенбюттельской, внучке герцога Браунлвейгского, сестре жены будущего австрийского эрцгерцога и императора Священной Римской империи[14] Карла VI. С женитьбой дело получилось, хоть Алексей всячески уклонялся. С учебой вышло хуже. Перед «экзаменом», который обычно проводил лично Петр, царевич даже попытался совершить… «самострел» – прострелил себе руку, чтобы не делать чертежи. Самострел вышел неудачным. Царь страшно разгневался и запретил Алексею появляться при дворе.

Интересно, что сегодня имеются и защитники Алексея. Дескать, бедный мальчик, учиться его заставляли, служить заставляли. Кошмар…

«В октябре 1715 года Алексей получил от Петра письмо, в котором тот писал, что если царевич не будет во всем следовать ему, то Петр лишит его наследства. Получение письма совпало с рождением у царя второго сына, Петра. Алексей по совету близких ему Вяземского и Кикина решил отказаться от наследства. Такой же совет дал ему и князь Василий Долгорукий. Ответ не удовлетворил Петра, и в январе 1716 года он отписал царевичу: „Последнее напоминание еще. Того ради, так остаться, как желаешь быть, ни рыбою, ни мясом, невозможно, но или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником, или будь монах…“ По совету Вяземского и Кикина, рассудивших, что „вить, де, клобук не прибит к голове гвоздем: можно, де, его и снять“, царевич на следующий день ответил: „Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения“».

(О. Козлов, историк)

Попытка к бегству

Однако по какой-то причине Петр дал Алексею полгода отсрочки, а сам отбыл в армию. В это время Алексей Петрович под влиянием прежде всего Кикина начал собираться бежать.

Трудно понять, какие у них были планы. Точнее, у царевича их не было вообще. Кикин с друзьями запугали слабовольного и внушаемого Алексея чуть ли до галлюцинаций. А они-то на что рассчитывали? Возможно, надеялись, что царевичу удастся отсидеться за границей до смерти Петра. Здоровье на тот момент у царя было неважное. Никто не знал, что он проживет ещё девять лет…

Царевич решился. Путь его лежал в Вену. Кикин убедил Алексея, что Карл VI как-никак является его родственником. Никаких предварительных переговоров не велось.

26 сентября 1716 года он покинул Петербург. 10 ноября добрался до Вены и направился в дом австрийского вице-канцлера графа Шенборна, которому и заявил: «Я прихожу сюда просить цесаря, моего свояка, о протекции, чтоб он спас мне жизнь: меня хотят погубить; хотят у меня и у моих бедных детей отнять корону… а я ни в чем не виноват, ни в чем не прогневил отца, не делал ему зла; если я слабый человек, то Меншиков меня так воспитал, пьянством расстроили мое здоровье; теперь отец говорит, что я не гожусь ни к войне, ни к управлению, но у меня довольно ума для управления…»

Для Карла VI эти события были как снег на голову. К тому же он оказался в очень двусмысленном положении. Появление в качестве беглеца так и не отрекшегося наследника России открывало заманчивые перспективы для различных политических игр. Да вот с другой стороны, Австрия вела тогда очередную войну с Турцией. И ссориться еще и с Россией, которая тоже регулярно воевала с турками, ей было совсем ни к чему. Тем не менее, некоторое время Карл VI попытался вилять. На русские требования австрийское правительство отвечало: Алексей приехал добровольно, поэтому о выдаче речь не идет. Потом стали утверждать, что не знают, где царевич находится. Австрийская зона влияния была огромной территорией, на ней не только Алексея Петровича, а целую дивизию можно было спрятать. Вот его и спрятали в замок, находившийся в Тироле. Кстати, в это время он установил ненадежную, но всё же связь со своими сторонниками.

Между тем Петр перешел от дипломатических нот к более решительным действиям.

«Инструкция Петра I тайному советнику Толстому И капитану от гвардии Румянцеву

Курорт Спа, 10 июля 1717

…Ехать им в Вену и на приватной аудиенции объявить цесарю, что мы подлинно чрез капитана Румянцева известились, что сын наш Алексей принят под протекцию цесарскую и отослан тайно в тирольский замок Эренберк, и отослан из того замка наскоро, за крепким караулом, в город Неаполь, где содержится за караулом же в крепости, чему капитан Румянцев самовидец.