Русская полиция - [25]
Допрошенный по делу Букина бывший агент полиции признался: «Я был очевидцем, когда Букин непосредственно в здании сыскного отделения арестовал своего личного секретаря Сорина Дмитрия, который занимался изготовлением и распространением по г. Орлу листовок с призывом бороться против немцев. Вскоре был арестован полицейский Кунце Павел. Оба они были расстреляны. Чуть позже были арестованы полицмейстер Головко и начальник паспортного стола Челюскин... Головко умер от побоев, а Челюскина расстреляли»[159].
Активно помогала органам полиции безопасности и СД ликвидировать местное подполье городская полиция Сурожа. Все 27 подпольщиков были казнены возле населенного пункта Кисловка в июле 1943 г.[160]
Работа полиции по розыску и разоблачению подпольщиков была довольно эффективной, что признавали сами партизаны. Например, бывший командир партизанского полка Герой Советского Союза Петр Брайко вспоминал: «Нужно сказать, что эта полиция была гораздо хуже немцев. Немец — это все-таки чужой человек, он не знал обычаев, способностей и хитростей местного населения, а свой человек, своя сволочь могла разгадывать русских людей и немцев учила»[161]. Аналогичным образом характеризует работу вспомогательной полиции исследователь крымского подполья Станислав Славич: «Постоянные контрольные посты были на выезде из Ялты, у гурзуфской будки, возле Алушты, на перевале и при въезде в Симферополь. На каждом могли остановить и обыскать машину. Кроме этих постов немцы время от времени выставляли заставы в самых неожиданных местах. А еще — моторизованные патрули, местные полицаи и эти цепные псы-добровольцы, которые пошли с оружием в руках служить гитлеровцам и отличались особой жестокостью. Этих, «своих», перехитрить было труднее, чем немцев или румын. Эти знали все уловки»[162].
Взаимодействие немецких военных органов разведки и контрразведки с русской вспомогательной полицией привело к тому, что уже на первом этапе оккупации была ликвидирована большая часть подпольных групп и их руководителей. Так, в захваченной Смоленской области погибли секретари Кардымовского подпольного райкома партии Е.И. Быков, А.Е. Гребнев и Т.Ф. Гуреев, секретарь Ярцевского подпольного райкома партии Ф.В. Кузнецов, Глинского — Ф.Ф. Зимонин, член Смоленского подпольного комитета A.M. Коляно. В Калининской области были схвачены и расстреляны первые секретари райкомов В.Е. Елисеев, К.Т. Ломтев, С.М. Мазур, И.М. Басов, М.И. Шейко и многие другие[163]. В Ленинградской области начальник Волотовской районной полиции (агент ГФП) П.И. Мановский и его сослуживцы разгромили местную подпольную организацию во главе с коммунистом П. А. Васькиным2. Пустошкинская районная полиция схватила организаторов подпольного и партизанского движения Г. Сидорова и В. Степашкина, после чего они были переданы ГФП города Себежа и там расстреляны[164]. Краевед И.И. Цынман с сожалением отмечает успешные действия полиции поселка Первомайский (Шумячский район Смоленской области) по уничтожению подпольщиков и евреев[165]. В Суроже (Орловская область) осенью 1942 г., по доносу местного начальника полиции Якова Снытко, были проведены поголовные аресты наиболее патриотически настроенных жителей города. Было арестовано более 70 человек, в том числе и подпольщики, отправленные в концлагерь Гомеля[166]. В Почепском районе Орловской области благодаря активным действиям начальника полиции Супрягинской волости Н.В. Конохова были арестованы и расстреляны несколько активных советских работников, в том числе секретарь РК ВКП(б) Василий Сашенко1.
Таким образом, можно вполне согласиться с мнением Ю. Калиниченко, который полагает, что «основную часть «работы» по борьбе с подпольщиками с чудовищной жестокостью и, увы, высокой эффективностью выполняла полиция, набранная — вплоть до командиров — из советских граждан»[167].
ВСПОМОГАТЕЛЬНАЯ ПОЛИЦИЯ В БОРЬБЕ С ПАРТИЗАНСКИМ ДВИЖЕНИЕМ
В соответствии с уже упомянутой совместной директивой Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 г., на оккупированных территориях требовалось «создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и так далее. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все его мероприятия»[168].
На первом этапе войны партизанское и подпольное движение понесло большие и тяжелые потери. Историк органов госбезопасности А.Ю. Попов констатирует, что партизанская война далеко не сразу достигла высокой эффективности: «Внезапность нападения фашистской Германии, недооценка в предвоенные годы нашей военной теорией роли партизанских действий, отсутствие перед войной широкой подготовки кадров, способных организовать и успешно вести партизанскую борьбу, отрицательно повлияли на размах и результативность партизанского движения в первые месяцы войны. Военнослужащие Красной армии, которые перешли к партизанским действиям, на первых порах столкнулись с большими трудностями. Некоторые кадровые офицеры растерялись и не смогли командовать в партизанских условиях... Еще с большими трудностями встретились партийные и советские органы, работники которых не только не знали особенностей организации и ведения партизанской борьбы, но и зачастую не имели никакой военной подготовки»
