Русская полиция - [17]
Численность вспомогательной полиции в сельской местности определялась, как правило, в размере 1 % от населения данного пункта, а в больших селах и деревнях—по усмотрению немецких властей[116]. В первый период оккупации, когда активность партизан была минимальной, в сельском населенном пункте обычно назначался лишь один полицейский (жандарм). В дальнейшем численность полиции определялась конкретной обстановкой. Скажем, в полиции Локотского района (до войны — Брасовский район Орловской области) по состоянию на 1 февраля 1943 г. служили 5 человек: начальник полиции, два полицейских, агент уголовного розыска и начальник паспортного стола2. Столь небольшое количество стражей порядка объяснялось сравнительно невысокой активностью местных партизан и подпольщиков, а главное—наличием частей и подразделений Русской освободительной народной армии.
Сельская полиция (жандармерия) подчинялась уряднику, входившему в состав волостного управления (М.И. Семиряга пишет: «В сельской местности полицейские управления входили в состав управ, и его начальник подчинялся старосте»[117]). В штате старорусской уездной полиции к концу 1941 года служило порядка 70 урядников и полицейских. В обязанности сельских полицейских (жандармов) входила не только охрана порядка, но и учет населения, а также выдача справок, дающих право на перемещение между населенными пунктами. В некоторых деревнях создавались пункты для содержания лиц, находящихся под административном арестом (за невыполнение распоряжений администрации, пьянство и некорректное поведение).
В 1943 г. оккупационные власти издали «Особое постановление по полицейскому делу», которое уточняло формы организации вспомогательной полиции. Согласно этому документу, органы охраны порядка на оккупированной территории подразделялись на волостную полицию, городскую стражу и деревенскую стражу. К функциям волостной полиции было отнесено проведение в жизнь распоряжений районного начальника. Численность ее личного состава определялась в 1—2 полицейских на каждую волость. На городскую и сельскую стражу возлагались следующие задачи: уголовно-полицейские (пресечение и преследование уголовных преступлений), государственно-полицейские (раскрытие и преследование всех действий и замыслов, направленных против германских интересов), по охране общественного порядка (надзор за дисциплиной уличного и дорожного движения, охрана дорог и населенных пунктов, обеспечение хозяйственных задач, надзор за содержанием в чистоте улиц, караульная служба), особые задачи (содействие охранным войскам и непосредственная борьба с партизанами под руководством местной комендатуры).
В указанную выше схему не вошли формирования вспомогательной полиции, известные как Schutzmannschaft-Battailonen (батальоны вспомогательной полиции, или «шума»), которые были, в первую очередь, призваны выполнять «особые задачи». Формирование этих частей изначально ложилось не на органы военной администрации, а на ведомство Гиммлера. Историк Юрген Маггхаус отмечает, что эти полицейские формирования «стали важным элементом в руках немцев, желавших «очистить» Советский Союз от фактических и потенциальных врагов. В конце 1942 г. только в оккупационной зоне гражданского управления было приблизительно 100 000 местных полицейских»[118].
Батальоны «шума» в основном дислоцировались в так называемых «опорных пунктах вспомогательной полиции» (Schuma Stutzpunkt), и, по меткому замечанию канадского исследователя Э. Хаберера, «функционировали наподобие длинной руки жандармских постов района, который непосредственно был укреплен персоналом Schuma». Район, контролируемый начальниками постов, был организован и укомплектован вспомогательной полицией и находился, как правило, под контролем начальника вспомогательной полиции из местных граждан[119].
Надо признать ошибочным мнение некоторых авторов о том, что «на территории России не было создано ни одного русского батальона «шума»»[120]. Конечно, формально в русских областях запрещалось создавать подобные части, однако, как отмечает Д. Каров, этот приказ не выполнялся: «Немецкое командование на местах быстро убедилось в его нелепости и поэтому всех полицейских, часто без их ведома, стали объявлять «украинцами, белогвардейцами, ингерманландцами и т.п.»»[121].
Согласно приказу Гиммлера от 6 ноября 1941 г., для батальонов «шума» была установлена следующая нумерация: рейхскомиссариат «Остланд» — от 1-го до 50-го, белорусские и русские области в зоне военного управления — от 51-го до 100-го, рейхскомиссариат «Украина» и украинские области в зоне военного управления — от 101-го до 200-ш. Позднее эта нумерация была расширена за счет прибалтийских батальонов[122].
Надо отметить, что во многих батальонах «шума», сформированных как украинские и белорусские части, оказалось огромное количество русских, которые, желая облегчить свое положение, выдавали себя за украинцев и белорусов. Аналогичная ситуация сложилась и в Прибалтике, где русские в массовом порядке поступали на службу в так называемые «латгальские батальоны» (из русского населения были созданы 314 и 315-й батальоны).
