Русская поэзия за 30 лет (1956-1989) - [31]

Непосредственное выражение свободы воли по Елагину и есть творчество. А если эта свобода воли выражается порой в преступных делах — это издержки той же свободы! Просто если исходить из протестантской этики, чувство ответственности в наше время отстало от чисто созидательных возможностей. Вот в силу этого отставания и возникают чудища Франкенштейна, от которых иные кидаются в плоские буколические антиутопии:

Сотворил ты свой угольный рай

До последнего гвоздика,

А теперь — то и знай, повторяй:

"Загрязнение воздуха!"

А то, что по собственной вине твоей настаёт ещё и загрязнение памяти, разума, совести — люди нередко забывают… Но кому много дано, с того много и спросится!

Пострашнее, чем дыма слои

И фабричного замызга,

Загрязнение вымысла и

Загрязнение замысла!

И если исходить из этой логики, то оказывается, что зло безнаказанно разгуливает только потому, что мы, беспокоясь о загрязнении воздуха, мало волнуемся о загрязнении разума, совести и тому подобных «нереальных» мелочей… И вот неминуемо по вине вышедшего из повиновения робота возникает Дракон. Как в гофмановской фантазии, он появляется вполне реальным путем: Приглядитесь, вон там, на крыше небоскрёба:

Там двенадцать вертолетов,

А тринадцатый — дракон.

Чувствуя свою мощь, ибо никто не противится ему (не до того, мол, или, как сказано по сходному поводу у Вознесенского «быть человеком некогда»), дракон на крыше провозглашает вседозволенность, как принцип:

Я вчера девчонку сгрёб

с нею шасть на небоскрёб

…………………………………….

Дым столбом стоит от оргий

У меня, у меня,

А что есть Святой Георгий –

Болтовня, болтовня!

………………………………

У святого — ни копья,

Не купить ему копья!

………………………………

Я сейчас снимусь со старта,

Улетаю в Бамбури,

Там на конкурсе поп-арта

Заседаю я в жюри…

Задорно кричит дракон со своей крыши… Дракона этого некому сразить. И нелепо было бы ждать, что зло самоуничтожится… Лишь синтез рефлектирующего добра и решительной силы — нечто вроде «Гамлета с мечом Фортинбраса» — только такой синтез мог бы, по мысли поэта, решить проблему… Неслучайно поэтому винеровская тема «Творца и Робота» — одна из главных в поэзии Елагина. И приложима она равно и к американской, и к российской действительности.

Вспоминается знаменитая фраза Бруно Ясенского»: «Бойтесь равнодушных!»

Одно из самых удивительных свойств елагинской поэзии — это то, что он всю жизнь писал так, словно живёт в России. Еще в первой своей книге «По дороге оттуда» интонации Елагина близки к стихам многих поэтов военного времени:

Брошенное на штык,

Дважды от крови ржавый,

Загнанное в тупик

Дьявольскою облавой,

Ты, мое столетье!

Стихи Ивана Елагина во многом касаются не столько России и Америки, сколько общечеловеческих проблем, но когда поэт изображает советскую жизнь — это никогда не абстракция: это всегда "крупный план". Ирония уступает место сатире. Как бы поворачивая в сегодня традицию сатирических гимнов раннего Маяковского, пишет Елагин "Гимн цензору":

Режь меня

Грешного,

Не печалься –

Ты же начальство!

…………………………….

Я буду бряцать лирой,

А ты меня контролируй

В общем, советская общественная «гармония», пронизанная цензурой, точно такая, как видел её ещё Ленин в статье "Партийная организация и партийная литература"… И удивляет, насколько "Стихи об авторском праве" написаны как бы изнутри страны, словно поэт их писал в Москве или в Киеве, а не в Питтсбурге:

Какие права за автором сохраняются? «Все!» Ах, все! И разматы¬вая клубок, поэт приходит к выводу, что из всех прав на самом деле остается одно…

Право на общую яму

Было дано Мандельштаму

….

Елагин именует "невозвращенцем" Данте.

«…через шесть столетий с лишком

он добился пересмотра дела"

И его пример очень даже обод¬ряет русских поэтов:

Доживем и мы до пересмотра

Лет через шестьсот или семьсот.

За свою неотрывность от России поэт платит все же некоторым отчуждением от страны, в которой живет почти сорок лет… Он лю¬бит Америку, он ее понимает, и все же:

Я — человек в переводе,

И перевод плохой!

А оригинал где? Говорят, видели его когда-то в Киеве на вокзале.

Елагин видит нечто общее между двумя империями:

Без особого урона

Мой испуг переведен

С лозунгового жаргона

На рекламный жаргон.

Точно бред политбесед,

Распродаж ажиотаж!

В принципе пропаганда ведь тоже — реклама! А реклама — тоже пропаганда!

Всюду свои игрушки и свои драконы.

И Елагин одинаково противостоит обоим мирам.

---*---

Пускай сегодня я не в счет,

Но завтра, может статься,

Что и Россия зачерпнет

От моего богатства

Так и произошло. Поэт «вернулся в Россию стихами».

Но до этого возвращения он не дожил. В 1988 г. стихи Елагина появились в «Огоньке» и в «Новом мире», а в 1998 г. в Москве вышел и его солидный двухтомник.

--*--

Приложение Кое что из нашей переписки (Примерно 1981 г.)

На площадях танцуют и казнят,

Я мог бы так начать венок сонетов…

И. Елагин.

В.Бетаки. СОНЕТ ИВАНУ ЕЛАГИНУ

На площадях танцуют. И казнят

Тех, кто со всеми заодно не пляшет.

Стихи он пишет, или землю пашет —

Ату его! Не друг он и не брат.

Он — волк тамбовскиий, как ему твердят

Те, кто ногами в общем ритме месит,

И всё равно они его повесят

Не через год, так век тому назад.

Причин и следствий временных не зная,