Русская поэзия Китая - [4]

Шрифт
Интервал
. Об основанном в Шанхае журнале «Феникс» писал в «Последних новостях» М. Осоргин: «На этот раз парижским „китам“ придется заметить китайских сородичей и поздравить их с начинанием»[9]. Антонин Ладинский рецензировал коллективный сборник чураевцев «Излучины»: «Почти все стихи сборника очень высокого качества»[10]. Двумя неделями раньше в той же газете появился отклик на «два прекрасно изданных тома» сборника «Врата». В 1937 г. в Париже был основан толстый журнал — «Русские записки». Целью нового издания было наведение мостов между столицей Зарубежья и дальневосточной эмиграцией. Благих намерений хватило лишь на три номера. Впрочем, и в дальнейшем здесь появились рецензии на «Тропы» А. Ачаира, «Ступени» Л. Хаиндровой, «Северные отблески»

А. Жемчужного, «Цветы китайской поэзии» супругов Серебренниковых.

Тема литературных связей европейского и азиатского Зарубежья остается неразработанной. Но и с первого взгляда видно, что парижанами русский Харбин и Шанхай воспринимались как провинция, от которой в культурном плане многого ожидать не приходится. В своей большой статье о новых эмигрантских изданиях книге Несмелова Адамович посвятил одну-единственную небрежно брошенную фразу: «Экзотична на гумилевский лад поэма Арсения Несмелова „Через океан“»[11]. Сравним с отзывом в шанхайских «Вратах»: «Поэма Арсения Несмелова… не может не взволновать каждого мыслящего эмигранта… Это одна из лучших вещей талантливого дальневосточного поэта, воплотившего в себе все характерные и положительные черты, которые отмечает в нашем дальневосточном творчестве западная критика: энергию, объективность… настойчивую волю к жизни»[12]. Нельзя сказать, чтобы творчество русского Китая в Европе не замечали — замечали недостаточно, вспоминали мало, любознательности не проявляли. Все-таки дело шло к признанию, которому воспрепятствовала начавшаяся в 1939 г. глобальная война. После войны, когда Европа лежала в руинах, когда русская литература недосчитывалась многих умерших в военные годы, когда писатели находили пристанище в лагерях перемещенных лиц и когда начала заявлять о себе вторая волна эмиграции, о русском Китае уже никто не вспоминал. В первой послевоенной антологии «Эстафета» нет ни одного дальневосточного имени. Точно так же нет ни одного и в антологии Ю. Иваска «На Западе» (1953), включившей 88 поэтов. Составитель упоминает о русском Китае единственный раз в подстрочном примечании: «Данные о харбинских поэтах, к сожалению, отсутствуют». Составителю словно не было известно, что русская литература Китая уже окончила свое существование.

С Востока глядели на Запад с ожиданием, приятием, восхищением, даже когда парижские «Русские записки» в решительных тонах писали о провинциальности Дальнего Востока, где «литературная жизнь Запада и России проходят, почти не оставляя следа»[13]. Но, вглядываясь теперь сквозь десятилетия, мы четко видим иную картину. К российской и западной эмигрантской литературе поэты-дальневосточники относились с живым интересом. Л. Ещин знакомил Харбин с Маяковским. Логинов мог часами говорить о любимом им Брюсове. Общепризнанным мэтром считался А. Белый. Несмелов переписывался с Цветаевой. Сергин, по словам мемуариста, «бредил Цветаевой». Ранний С. Алымов весь во власти И. Северянина. Следовал Северянину и Михаил Спургот. Сатовский, по словам Перелешина, обожал стихи Поплавского и знал их все наизусть. Яш-нов, когда еще жил в Петрограде, встречался с Вячеславом Ивановым, Сологубом и Блоком; память о встречах осталась у него на всю жизнь. Влияние Блока испытали на себе поэты чураевского сборника «Излучины». Не избежала этого влияния и Мария Визи, которая первой переводила Блока и Гумилева на английский. Блока называл среди своих учителей Перелешин. Блоковские отражения находим в одном из самых первых харбинских сборников — в книге Ф. Камышнюка «Музыка боли» (1918). Л. Хаиндрова, Н. Резникова, а позднее О. Тельтофт продолжали ахматовскую лирическую линию. Н. Петерец восхищался стихами Г. Иванова. Н. Светлов вдохновлялся Есениным, М. Спургот написал о Есенине поэму. Пристальное внимание вызывали многие парижане — В. Ходасевич, А. Ладинский, Г Адамович, В. Смоленский, Довид Кнут, А. Штейгер, Л. Червинская. Все они «воспринимались живо и радостно»[14]. Наталия Резникова помещала в «Рубеже» отзывы на новые книги поэтов-эмигрантов, живших на Западе. При всем знакомстве (порой недостаточном) с культурной жизнью эмиграции на Западе с конца 1920-х гг. участились попытки осознания своей региональной самоценности. «…На Западе русское творчество получает некоторый изломанный, туманный, пессимистического характера оттенок. Разочарование в русском опыте, с одной стороны, раздражение против союзников, с другой, и наконец, пресыщенное искусство западноевропейских соседей-писателей — все это налагает на русское западное творчество свой особый отпечаток… На Востоке нет и не может быть западного урбанизма… Жизнь здесь беспроблемнее, проще, суровее, но красочнее… Мы живем на Востоке. Мы держим направление на Россию»[15].

Над многообразием пристрастий и вкусов царил Гумилев. В представлении харбинских акмеистов его творчество связывалось «с той стальной деловитостью, которой характеризуются хотя бы фигуры наших дальневосточных деятелей — мореходов и землепроходцев»

Продолжить чтение
Еще от автора Николай Александрович Щеголев
Победное отчаянье. Собрание сочинений

Николай Александрович Щеголев (1910-1975) – один из наиболее ярких поэтов восточной ветви русской эмиграции первой волны, активный участник поэтических студий «Молодая Чураевка» (Харбин) и «Пятница» (Шанхай), талантливый критик. Щеголев не заботился о сохранении своего поэтического наследия, а по возвращении в 1947 г. в СССР и вовсе отошел от активной творческой деятельности. Настоящее издание с максимальной на сегодняшний день полнотой представляет творчество Щеголева – стихотворения, прозу и статьи на литературные темы.

Александр Пушкин и его время

Имя Всеволода Никаноровича Иванова, старейшего дальневосточного писателя (1888–1971), известно в нашей стране. Читатели знают его исторические повести и романы «На нижней Дебре», «Тайфун над Янцзы», «Путь к Алмазной горе», «Черные люди», «Императрица Фике», «Александр Пушкин и его время». Впервые они были изданы в Хабаровске, где Вс. Н. Иванов жил и работал последние двадцать пять лет своей жизни. Затем его произведения появились в центральной печати. Литературная общественность заметила произведения дальневосточного автора.

Черные люди

В историческом повествовании «Черные люди» отражены события русской истории XVII века: военные и дипломатические стремления царя Алексея Михайловича создать сильное государство, распространить свою власть на новые территории; никонианская реформа русской церкви; движение раскольников; знаменитые Соляной и Медный бунты; восстание Степана Разина. В книге даны портреты протопопа Аввакума, боярыни Морозовой, патриарха Никона.

Красный лик

Сборник произведений известного российского писателя Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) включает мемуары и публицистику, относящиеся к зарубежному периоду его жизни в 1920-е годы. Автор стал очевидцем и участником драматических событий отечественной истории, которые развернулись после революции 1917 года, во время Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Отдельный раздел в книге посвящён политической и культурной жизни эмиграции в Русском Китае. Впервые собраны статьи из эмигрантской периодики, они публиковались в «Вечерней газете» (Владивосток) и в газете «Гун-Бао» (Харбин)

Императрица Фике

В книгу Bс. H. Иванова включены три повести о русской старине, воскрешающие для современного читателя некоторые поворотные моменты истории становления и этапов развития русской государственности в XVI, XVII и XVIII веках. В «Иване Третьем» изображено время конца татаро-монгольского ига и укрепления могущества московского князя, собравшего под свою руку разрозненные русские земли, мелкие княжества и города и положившего начало европейской политике Русского централизованного государства. В «Ночи царя Петра» даны картины борьбы старого боярского уклада против петровских реформ.

Амулет

Что писали после революции?

Рекомендуем почитать
Лирика 30-х годов

Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.

Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.

Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.

Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».