Русская Калифорния. С Югом против Севера - [15]

Боевые действия русских частей на Восточном побережье координировал генерал-майор Новиков, ранее служивший на Панамском перешейке, который всё-таки передали под контроль французов и три с лишним тысячи солдат и офицеров регулярной армии Российской империи перебрались в Техас, на мексиканскую границу КША, послужив «разделительным барьером» между двумя государствами.

До Ричмонда долетали отголоски «обид» добровольцев, которых вместо битв и подвигов «подрядили» на строительство трансконтинентальной железной дороги. И хоть платили неплохо, добавляя к небольшому, чисто символическому жалованью, получаемому в Корпусе изрядную по российским меркам сумму, желающих «погеройствовать» хватало. В самом деле — ехали через океан воевать, а тут шпалы таскать заставили и рельсы укладывать, ссылаясь на стратегическую важность «железки». Вон, арестованные русскими крейсерами пароходы с мигрантами из Европы, вместо Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии идут в Чарлстон и Саванну где ирландцам, итальянцам, немцам предлагается на выбор: потрудиться на прокладке железной дороги за точь те же деньги, что платятся «нормальным» рабочим, или отсиживать до заключения мира между КША и САСШ в лагере для военнопленных. Известно же — все мигранты в Новый Свет в военное время рассматриваются как завербованные рекруты, которые непременно будут служить в армии Севера.

Такая принципиальная позиция Конфедерации, безоговорочно поддержанная Россией при «нейтральной» Великобритании хоть и осуждалась европейскими министерствами иностранных дел, но дальше нот протеста не пошло. Тем более «пленные» строчили бодрые письма «домой, в Европу» о прекрасном климате, огромном заработке и вовсе не страшных и не злых плантаторах-южанах. Когда несколько тысяч таких «невольных железнодорожников» отправили послания через океан, даже очередь возникла к посольствам Конфедерации. Обездоленные, желающие достойно жить европейские пролетарии, просили переправить их на постройку железной дороги и позволить переселиться на Юг с семьями.

Николай тогда как раз стоял на посту при посольстве и слышал как Горчаков и Мезенцев восторгались хитроумием его императорского величества, заранее придумавшего эту комбинацию. Правда, верхушка КША не очень-то благосклонно относилась к переселяющимся «нищебродам», но во время войны каждая пара рабочих рук ого как ценилась. Тем более мигранты готовы сражаться за новую Родину, чего лучше желать?

Но если мигранты с удовольствием настилали рельсы в Техасе и Луизиане, то добровольцы жаждали драки, требовали боя. Отчасти поэтому, но больше из-за упрёков союзников-конфедератов в пассивности русского контингента, принято было решение о создании «Луисвиллского Русского батальона», куда направлялись поочерёдно, на месяц-полтора, роты из прочих частей Добровольческого Корпуса.

Николаю сотоварищи ещё повезло — во время «командировки» их роты в Луисвилл, погиб «только» каждый пятый. А первая рота второго батальона сгинула в тамошней «мясорубке» считай вся, — лишь три десятка калек, остались после отбития «Седьмого штурма».

Русские добровольцы в том деле показали себя геройски, переломив ход сражения, сбив наступательный порыв северян и обратив их штурмовые колонны в бегство. Конечно, роль небольшого контингента союзников руководство КША несколько преувеличило в политических целях, не могли три сотни бойцов развернуть вспять двадцатипятитысячную вражескую армию. Но на своём участке стояли добровольцы до последнего патрона, до последнего солдата. И выстояли, дождались подкрепления…

Президент Конфедерации Джефферсон Дэвис, произнёс проникновенную речь, восхваляя доблестных союзников, ударивших в штыки по янки, прорвавшихся к госпиталю. Российские газеты вышли отдельными номерами с перепечаткой речи Президента и фотографическими изображениями всех бойцов Добровольческого Корпуса участвовавших в отражении «Седьмого штурма Луисвилла»: павших, раненых, немногих уцелевших.

Его императорское величество Константин Николаевич, изображение которого также присутствовало в траурном номере (государь был запечатлён в Кронштадте с офицерами Корпуса, погибшими затем в Луисвилле) высказался необычайно кратко. Но ёмко: ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ, ПАВШИМ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ РОДИНЫ. ВЕЛИКОЙ ЕДИНОЙ И НЕДЕЛИМОЙ РОССИИ…

Число заявлений, поданных в Добровольческий Корпус после выхода «траурного номера» зашкалило. Даже гвардейские офицеры, как рассказал полковник Михеев, готовы подать прошение об отставке, чтобы ехать отстаивать интересы державы в заокеанском далеке. На успешные действия Калифорнийского корпуса, совершившего марш-бросок в сотни вёрст, окружившего и принудившего капитулировать две бригады армии САСШ в районе Большого Солёного озера внимания обращалось гораздо меньше, хотя старожилы североамериканского континента по боевому опыту и выучке превосходили добровольцев как бы не на порядок.

Но в России любят героически павших, а потому, как верно напророчил командир батальона Василий Васильевич Михеев, потянулись через океан «неорганизованные добровольцы», которых не приняли в состав Корпуса по тем или иным причинам.