Русская история в зеркале русской мысли - [3]

И вот эта основная масса людей, находящаяся в крепостном праве, у которых совершенно иные представления обо всем, и которые еще и эксплуатируются этой верхушкой. То есть это страшное противоречие. И русская мысль не могла не ответить на это противоречие. При этом уже в восемнадцатом веке бомба рванула. Не та, о которой говорил Бердяев, а другая. Это пугачевское восстание, о котором мы помним. Да? Помните? Начало семидесятых годов, правление Екатерины Второй. И это страшное восстание. Это пугачевщина, которая захватила всю Россию. И ведь смотрите, что было замечено уже тогда. Когда пугачевские войска вступали в какое-нибудь имение дворянское, во-первых, они уничтожали всех дворян. Всех. Маленьких, старых, средних. Всех мужчин, женщин, детей, стариков и так далее. И уничтожали все предметы культуры, которыми пользовались дворяне. Они не то что брали себе их одежду или их мебель, или, там, что-то несли на базар, чтобы продать, или чем-то использовать. Нет. Музыкальные инструменты уничтожались. Какие-то астрономические приспособления уничтожались. Мебель рубилась, сжигалась. Одежда сжигалась и так далее. То есть они уничтожали все элементы вот этой чуждой им культуры европеизированных верхов. Вот этой, дворянской заимствованной культуры. Именно в них они видели источник эксплуатации. Именно это все казалось им нечестивым. То есть страшное противоречие. А ведь эта культура, культура дворянская, уже тогда стала порождать театр, музыку, литературу. Расцвет был в девятнадцатом веке, но уже в те времена, при Екатерине, подъем был ощутим. А для большей части народа вот эти вот дворяне были чуждыми. Они были враждебными. Они были не русскими. И это навсегда зафиксируется в русском сознании. Во время революции семнадцатого года, если человек шел с французской книжкой по улице, его могли убить. Если же человек шел в пенсне, там, и в шляпе, его могли убить. То есть вот это вот по-другому одет, читает другие книжки, мне недоступные. Это что-то такое неприемлемое. И вот это Петр заложил. И пугачевщина показала, насколько не соответствуют два этих мира. Дворяне страшно испугались.

Александр Сергеевич Пушкин, величайший русский человек, и замечательный историк. Человек с каким-то невероятным историческим нюхом и очень таким точным, и очень таким трезвым. Когда Николай Первый разрешил ему, первому частному гражданскому лицу в России, то есть не по работе, а просто потому, что он не хотел, пойти в государственные архивы, то он начал заниматься, как мы знаем, историей пугачевского бунта. Потом уже «Капитанская дочка» и так далее. А Пушкин принадлежал к третьему поколению тех дворян, которые пугачевцы резали напрочь. То есть, дворяне в лице Александра Сергеевича. Он себя чувствовал дворянином и представителем этой культуры. Недаром в лицее у него прозвище было Француз. Он был весь… Хотя он никогда не бывал на Западе, но он был совершенно весь проникнут вот этой вот культурой Запада. И являясь во многом результатом не только нашего духовного развития, но, разумеется, и духовного эстетического развития Запада. Так вот, он пошел туда и написал об этом, и показал эту страшную пугачевщину. И это тоже очень важное событие.

Что еще способствовало появлению русской мысли? Дело в том, что в 1762 году... Скоро будет двести пятьдесят лет. В России появились первые свободные люди. Кто такие? Дворяне. Петр Третий. Вы, наверное, помните такое недолгое время, это был муж Екатерины, которого она потом убила и села, так сказать, на тридцать, сколько там, четыре года сама на престол. Он правил всего полгода. Он был такой, вроде бы, неудачный, ненормальный и так далее. Но при нем было принято важнейшее событие. Важнейшая, скажем так, реформа. Какая? Восемнадцатого февраля 1762 года вышел манифест о вольности дворянской. Дворян освободили от крепостного права. Дворяне ведь тоже были закрепощены. Они должны были с пятнадцати лет, мальчики... Девочки, конечно, тогда в игре не участвовали. Мальчики должны были служить, причем, на воинской службе. Потом только стали решать, если плохо себя чувствует, на гражданской. Но служить, как только пятнадцать лет, и садись на коня, и служи царю-батюшке, пока, так сказать, не помрешь, или там, глаз не выбьют, ухо не оторвут и так далее. Они тоже были крепостные. У них тоже не было свободы. У них не было свободного времени ни для чего. И тут дворянам говорят: "Ребята, вы свободны. Делайте, что хотите. Можете ехать за границу. Служить там. Потом возвращаться. Можете служить. Можете вообще только охотиться или вино пить и так далее". Появились свободные люди. И эти свободные люди не все же уехали. И не все же стали только пить вино и охотиться. Многие стали думать. Появились дворянские гнезда. Помните "Дворянское гнездо"? То есть обустроенные красивые дома с библиотеками, с театрами, с музыкой. Началась дворянская культура, которая по-настоящему заплодоносит в девятнадцатом столетии, вот вся эта культура Пушкиных и Чайковских, Достоевских и Толстых, которые вышли из дворянства. Но для этого должны были появиться эти свободные люди. Русская мысль -- это плод творчества свободных людей. Только там, где есть свобода, есть подлинная мысль. И есть подлинное понимание, хотя бы попытка понимания основных проблем общества.