Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен - [31]

В такой атмосфере любой вопрос о национальных отношениях, национальном сознании подвергался абсолютной деформации. Теоретически обобщенно и практически целенаправленно классовый подход к феномену национализма был выражен в ленинизме, суть которого правомерно свести к следующим положениям. Во-первых, феномен национализма однозначно связывался с буржуазной идеологией и политикой в национальном вопросе, выражающими классовые интересы буржуазии; во-вторых, элементы прогрессивности в национализме признавались в основном только в двух случаях: когда речь шла о борьбе восходящей молодой буржуазии против феодализма[140]; когда имелся в виду национализм угнетенных наций, борющихся за политическую и экономическую независимость против империализма. При этом, имея историческое оправдание[141], национализм угнетенных наций по природе своей есть тоже буржуазный национализм…[142]

И печально знаменитый беспощадный приговор, и сугубо негативная однозначная оценка национализма: «Буржуазный национализм и пролетарский интернационализм – вот два непримиримо враждебных лозунга, соответствующие двум великим классовым лагерям всего капиталистического мира и выражающие две политики (более того – два мировоззрения) в национальном вопросе»[143].

Таким образом, гипертрофированный классовый подход оказался роковым для теории и практики всего национального движения, национальной политики, особенно для проблемы национализма. С теоретической точки зрения он обеднил и извратил важнейший, далеко не однозначный характер этого феномена. Достаточно отметить полное снятие типологического рассмотрения национализма, его полифоничности, многообразия сторон, граней, оттенков в содержании.

Упрощением и вульгаризацией дело не ограничилось. Грубым искажением феномена явилось игнорирование в трактовке его природы духовной составляющей, без которой подлинное «лицо» национализма не выявить. Вообще, национализм терял всякое право на статус нормы, он рассматривался только как патология.

С практическо-политической и социально-нравственной точек зрения жесткий классовый подход девальвировал истинную ценность таких великих и священных понятий, как «родина», «патриотизм», «отечество».

Теперь непосредственно о типологии национализма. На наш взгляд, фундаментальные исследования о национализме, адекватные глубинному проникновению в сущность и содержание этого сложнейшего социокультурного феномена, имели и имеют место в русской религиозной философии XIX–XX столетий. После русских философов отечественная мысль не подарила нам работ, достойно продолжающих рассматриваемую проблему.

Вот ряд концептуальных положений русской религиозной философии по данной проблеме.

Первое – религиозно-философское, точнее, христианское обоснование национализма. Весьма красноречив исходный тезис, дающий общемировоззренческое основание права на жизнь феномена национализма. «Христианство принесло миру идею личной бессмертной души, самостоятельной по своему дару, по своей ответственности и по своему призванию, особливой в своих грехах и подвигах и самодеятельной в созерцании любви и молитвы, – т. е. идею метафизического своеобразия человека. И поэтому идея метафизического своеобразия народа есть лишь верное и последовательное развитие христианского понимания… это означает, что признаны и призваны все народы, каждый на своем месте, со своим языком и со своими дарами»[144].

Развивая далее религиозно-философский подход, И. А. Ильин формулирует духовное понимание национализма, исключающее, на наш взгляд, крайности извращения, предубеждения, любую тенденциозную интерпретацию. «Национализм, – утверждает он, – есть уверенное и сильное чувство, что мой народ тоже получил дары Духа Святого. и творчески претворил их по-своему… Поэтому, – заключает философ, – национализм проявляется прежде всего в инстинкте национального самосохранения; и этот инстинкт есть состояние верное и оправданное… Он живет совсем не "по ту сторону добра и зла", напротив, он подчинен законам добра и духа. Он должен иметь свои проявления в любви, жертвенности, храбрости и мудрости; он должен иметь свои празднества, свои радости, свои печали и свои моления. Из него должно родиться национальное единение во всей своей его инстинктивной "пчелиности" и "муравьиности". Он должен гореть в национальной культуре и в творчестве национального гения»[145].

Суждения Ильина близки некоторым положениям Священного Писания (Деян 2. 1-42; Кор 1-31), что он отмечает в своей книге.

И. А. Ильин не одинок в представленной кратко исходной трактовке национализма[146].

Другой крупнейший мыслитель России, С. Н. Булгаков, подчеркивает, что степень духовности человека и народа выступает критерием качественной природы национализма. «"Звериный национализм", в котором "психея" подавляет "дух", с одной стороны; с другой – духовная любовь к своей Родине, народу, земле, языку, творчеству, истории. Их должно любить, греховно не любить, ибо это было бы онтологическим уродством, извращением, оскудением»[147].

Второе концептуальное положение касается обоснования национализма в норме