Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [40]

Участники совещания выслушали несколько докладов о церковной ситуации в различных странах и приняли три основных, вскоре опубликованных в церковных изданиях документа: «Резолюцию по вопросу об избрании патриарха всероссийского в Москве» – о неканоничности этих выборов и невозможности их признания, «Воззвание ко всем верующим Православной Русской Церкви на Родине и в рассеянии сущим» – о необходимости борьбы с коммунизмом, и «Резолюцию по вопросу о том, чем Церковь может содействовать борьбе с большевистским безбожием»[322].

В целом можно констатировать, что совещание не находилось полностью под немецким контролем. Вместо желаемого германским МИДом призыва ко всем православным христианам мира было принято воззвание к русским верующим; совещание не послало никаких приветствий Гитлеру или другим руководителям III рейха. Неожиданным для нацистских ведомств оказался третий принятый документ. Он фактически содержал критику германской политики в отношении Русской Церкви и включал требования, направленные на предоставление ей большей свободы[323].

После окончания конференции также выяснилось, что ее участники составили и единогласно приняли обращенный к германским властям меморандум. В нем также более явно критиковалась политика германских ведомств, в частности – содержалось требование «устранения всех препятствий, которые препятствуют свободному сообщению епископов по эту сторону фронта, и, если это отвечает желанию епископов, их объединению»[324]. Впрочем, на церковную политику нацистов меморандум не оказал никакого влияния, идти на существенные уступки РПЦЗ они не собирались.

Венское совещание стало заметным событием для Русской Православной Церкви за границей, но оно отнюдь не завершает, как считает немецкий историк Г. Зайде, первую фазу ее истории[325]. В конце 1943 – начале 1945 гг. она в целом соответствовала развитию предыдущих лет. Не изменилась существенно и позиция германских ведомств, в основном и после совещания по-прежнему продолжавших политику изоляции Архиерейского Синода. Скорее можно говорить о завершении первой фазы истории РПЦЗ весной 1945 г., в соответствии со значительными изменениями условий ее существования в послевоенном мире.

Планы германских ведомств относительно пропагандистского использования Венской конференции потерпели неудачу. В своей заметке от 31 марта 1944 г. Колреп писал, что развернутая после нее МИДом акция, имевшая целью побудить Балканские Церкви выступить с заявлением против назначения патриархом Сергия (Страгородского), не удалась, и подчеркивал: «Является фактом, что принятая на Венской Архиерейской конференции… резко направленная против неканонического присвоения звания патриарха Сергию резолюция в результате не дала желаемого пропагандистского успеха, особенно у автокефальных Церквей Балкан. Ставшие известными высказывания православных архиереев Балкан подтверждают это впечатление»[326].

Изменение положения на фронтах Второй мировой войны самым непосредственным образом сказалось на судьбе Архиерейского Синода РПЦЗ. С первого дня Пасхи 1944 г. (совершавшаяся в русской Свято-Троицкой церкви Пасхальная утреня передавалась по радио) начались регулярные воздушные налеты на Белград англо-американских бомбардировщиков, которые причиняли большие жертвы и разрушения. Русское духовенство ежедневно обходило с чудотворной Курской Коренной иконой Божией Матери «Знамение» дома прихожан, совершая молебны. Митрополит Анастасий также навещал раненых, хоронил убитых, стараясь после каждого налета разузнать, не пострадал ли кто-либо из его паствы. Неоднократно налеты происходили во время богослужений в Свято-Троицкой церкви, однако лишь немногие богомольцы уходили в бомбоубежище. Владыка Анастасий никогда не оставлял храм в это время[327].

В это время в посланиях архиереев РПЦЗ, при сохранении их антикоммунистической направленности, появились новые ноты. В этом отношении интересно Рождественское послание 1944 г. митрополита Анастасия. В нем помимо моления к Богу о запрещении нынешней лютой брани, «умирив нашу жизнь», содержатся слова, которые достаточно ясно осуждают политику III рейха: «Уже теперь очевидно для всех, что те, кто зажигал нынешний пожар или радовались его распространению, не могут ни остановить, ни тем менее погасить его. Нынешние роковые события развиваются с какою-то неудержимою стихийною силой и готовы увлечь в бездну всех, кто так неосторожно будил зверя в человеке». В то же время митрополит называл коммунистов людьми «с сожженною совестью», которые «везде служат сеятелями лжи и неправды и источником смуты умов»[328].

8 сентября 1944 г., за несколько недель до вступления советских войск в Белград, Архиерейский Синод со своими служащими эвакуировался в Вену. В день отъезда митрополит Анастасий заехал проститься к заместителю Сербского патриарха митрополиту Иосифу. Согласно воспоминаниям дочери епископа Григория (Граббе) Анастасии Шатиловой, владыка Анастасий до последнего не хотел уезжать из Белграда, не желая покинуть русскую паству и оставить ее без Курской Коренной иконы Божией Матери. В результате Г. П. Граббе «буквально втолкнул» митрополита в автомобиль, отъезжавший на вокзал