Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [36]
После весеннего немецкого наступления 1942 г., считаясь с тем, что Москва может быть завоевана летом, Синод решил подготовиться к новой ситуации и последний раз обратился к германским ведомствам со своими предложениями по организации церковного управления в России. В его июньском письме говорилось: «…в духе канонов Православной Церкви существует только одно решение в деле организации церковного управления, а именно созыв Собора русских архиереев старейшим среди них и назначение этим Собором временного главы Церкви и остального церковного управления». Окончательная организация руководящих органов и выборы патриарха, по мнению Синода, могли состояться только тогда, когда «будут назначены архиереи на все пустующие кафедры и в стране утвердятся нормальные отношения»[276].
Германский историк Г. Зайде вполне справедливо писал: «В этом документе ясно видно, что русские епископы в эмиграции проявляли большой интерес к восстановлению канонической церковной власти в России, но она могла бы быть восстановлена только общим Собором всех архиереев… Кроме того, было разъяснено, что Архиерейский Синод не стремится взять на себя руководство всей Русской Церковью… Со стороны германского правительства было предпринято все, чтобы воспрепятствовать воздействию зарубежных русских архиереев на реорганизацию церковной жизни оккупированных территорий, так как для германского правительства речь шла не о сильной, единой Русской Церкви, а о ее раздроблении. Берлин справедливо опасался, что Православная Церковь может быть организацией национального сплочения»[277]. Все письма Синода с планами создания церковного управления в России остались без ответа.
Несмотря на разнообразные запреты, Русская Православная Церковь за границей пыталась, насколько было возможно, участвовать в церковном возрождении на территории СССР. Главным образом это проявлялось в помощи церковной литературой и утварью. Особенно активно подобная деятельность осуществлялась в 1942–1943 гг. Впрочем, уже 18 июля 1941 г. митрополит Анастасий написал Епископскому Совету по управлению русскими общинами в Югославии о том, что помимо подготовки кадров духовенства встал вопрос о снабжении их священными сосудами, облачениями и богослужебными книгами; РПЦЗ должна и в этом помочь «нашим братьям в России», поэтому при Архиерейском Синоде следует начать учет церковной утвари, которую можно послать на Родину[278].
11 ноября 1941 г. первоиерарх РПЦЗ обратился с просьбой об официальном разрешении оказания благотворительной помощи в России к шефу штаба управления командующего войсками в Сербии (помощнику по гражданской части) генералу Турнеру. При этом владыка ссылался на заметку в русской газете «Новое Слово», не зная, что подобный сбор в Берлине был в конце концов запрещен[279]. В Белграде его также не разрешили.
И все-таки в июле 1942 г. был создан Комитет по сбору средств в фонд при Архиерейском Синоде для приобретения и изготовления священных сосудов, богослужебных книг, церковной утвари, облачений, икон и крестиков для нужд Церкви в России[280]. 1 августа 1942 г. владыка Анастасий написал об этом митрополиту Серафиму (Ляде) в Берлин. Владыка Серафим ответил, что существует возможность отправлять из Берлина на Украину и в Россию посылки по почте или с надежными людьми, таких посылок передано уже большое количество и в ответ получено множество благодарственных писем[281].
Это известие было воспринято с радостью, и уже в сентябре 1942 г. митрополиту Серафиму отправили 30 антиминсов и 2500 нательных крестиков, приобретенных на добровольные пожертвования белградских прихожан. К середине ноября 1942 г. владыка получил из Белграда еще 3000 крестиков и отправил на Украину и в Россию 520 антиминсов. Эта связь продолжалась и дальше[282].
Но Синод и своими силами пытался распространять богослужебную литературу и утварь. Так, 2 сентября 1942 г. для отправки с капитаном парохода в Россию были переданы Евангелие, часослов, 3 катехизиса и другие книги. 10 сентября 1942 г. Синодальная канцелярия переслала настоятелю церкви в Линце часослов и 500 крестиков для раздачи военнопленным и рабочим из России и т. д. К ноябрю в Белграде было отпечатано 2000 экземпляров миссионерского листка, причем половину тиража удалось переслать на Родину[283].
В это время активно продолжался сбор средств на покупку церковных предметов и утвари для отправки в Россию; Архиерейский Синод заказал изготовление 100 тыс. нательных крестиков[284]. По свидетельству епископа Григория (Граббе), всего за время войны только металлических нательных крестиков было изготовлено и отправлено в Россию, Украину и Белоруссию около 200 тысяч[285]. При этом надо учитывать бедственное материальное положение самой русской эмиграции, лишившейся прежней помощи со стороны югославского правительства.
В сентябре 1941 г. митрополит Анастасий дал благословение на создание в Югославии Русского охранного корпуса, в ряды которого вступили многие представители его паствы. Владыка участвовал в военных парадах корпуса, служил для него молебны, принимал благодарность от командования «за всегдашнее внимание к духовным нуждам группы» и т. д.
