Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [32]

.

5 апреля 1941 г. был подписан договор о дружбе и ненападении Югославии с СССР, но это не смогло предотвратить агрессию Германии и ее союзников (Италии и Венгрии). Уже в день переворота состоялось совещание верховного командования вермахта, на котором Гитлер заявил, что он не собирается ждать заверений лояльности со стороны правительства Симовича, и приказал «провести всю необходимую подготовку к уничтожению Югославии, как военной и политической силы, к уничтожению с беспощадной суровостью и молниеносностью»[235]. Начавшаяся вскоре война обернулась большими бедствиями как для Сербской Православной Церкви, так и для тесно связанной с ней русской церковной эмиграции.

Глава 3 Испытания Второй мировой войны

3.1. Пребывание Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей в Белграде (1941–1944 гг.), русские приходы и монастыри в период немецкой оккупации

Вспыхнувшие в сентябре 1939 г. в Европе боевые действия не сразу отразились на деятельности Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. Югославия еще больше года оставалась нейтральным государством, однако постепенно появились трудности, касающиеся епархий на территории воюющих стран. На антигерманский переворот в Югославии 27 марта 1941 г. руководство РПЦЗ и российской эмиграции в стране отреагировали положительно. Митрополит Анастасий и глава Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтман сразу же послали пришедшему к власти королю Петру II поздравительную телеграмму. В этом обращении не было политической оценки переворота, но позднее немецкие оккупационные власти учли его в неблагоприятном для митрополита и В. Н. Штрандтмана смысле[236].

6-7 апреля 1941 г. Белград был подвергнут неожиданной ожесточенной бомбардировке, при которой погибли свыше 17 тысяч жителей. В огне пожаров пострадали здания Сербской Патриархии, Народной библиотеки и Института имени Н. П. Кондакова. Сильно пострадало и помещение Синодальной канцелярии на Молеровой ул., в связи с чем ей пришлось переехать в одно из зданий бывшей Российской миссии на ул. Короля Милана, д. 12, куда перевезли и чудом уцелевший архив Архиерейского Синода. Всего при немецкой бомбардировке города было убито или ранено около 50 русских эмигрантов. В эти дни русские священники в промежутках между налетами самоотверженно ходили со Святыми Дарами по городу, утешая прихожан, напутствуя раненых и умирающих, совершая молебные пения в убежищах и отпевая умерших[237].

Сразу же после нападения агрессоров на Югославию русские эмигранты в лице митрополита Анастасия и главы Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтмана выразили властям страны уверения в «безграничной преданности Русской эмиграции и ее стойкой верности и в будущем заветам… предков». Редакция газеты «Русский голос» призвала соотечественников, «если потребуется, выполнить свой долг перед гостеприимно… принявшей [нас] родственной страной»[238].

Многие русские эмигранты действительно вступили в ряды югославской армии, однако война продлилась недолго. Остатки разбитой армии были взяты в плен и заключены в лагеря на территории Германии. Там же оказались и несколько церковнослужителей Русской Православной Церкви за границей. Так, например, чтец белградской Свято-Троицкой церкви, будущий протоиерей Игорь Иванович Троянов провел в немецком плену 14 месяцев, и лишь затем по болезни был отпущен в Белград[239].

12 апреля 1941 г., в Лазареву субботу, в разгромленную столицу Югославии вошли части вермахта. Почти сразу же последовали репрессии против руководства Сербской Православной Церкви. Патриарх Гавриил, сопровождавший короля Петра вместе с отступавшими войсками до границы страны, был арестован и заключен под охраной в один из монастырей вблизи Белграда. Русскую эмиграцию также затронули всевозможные стеснения и ограничения со стороны оккупационных властей. Бывший посол России в Сербии В. Н. Штрандтман был арестован гестапо. Его освободили через несколько дней благодаря заступничеству Архиерейского Синода, но от руководства делами эмиграции полностью отстранили. В церковной литературе упоминаются случаи спасения от обысков гестапо прихожан белградского храма благодаря чудотворной Курской иконе Знамения[240].

Митрополит Анастасий (Грибановский).

В этих условиях руководство Русской Православной Церкви за границей заняло выжидательную позицию. Впрочем, митрополит Анастасий все же попытался установить контакты с оккупационной администрацией. 30 апреля он доложил на заседании Архиерейского Синода, что в сопровождении Г. П. Граббе посетил командующего германскими войсками в Сербии генерала Фёрстера, и тот заявил, что Синод может беспрепятственно продолжать свою деятельность и об этом посещении он доведет до сведения рейхсминистра церковных дел[241].

На следующем заседании Синода – 21 июня 1941 г., Первоиерах РПЦЗ доложил, что он в сопровождении Г. П. Граббе был принят новым командующим германскими войсками в Сербии генералом Шрёдером. Тот поблагодарил за приветствие и благопожелания и заверил в благожелательном отношении немецких властей к Русской Церкви, однако на вопрос о возможности установления связи Архиерейского Синода с заграничными епархиями ответил отказом, заявив, что вследствие военного времени переписка с заграницей невозможна. Командующий также обещал, что будут приняты все меры для отыскания и возвращения вывезенных из Белграда так называемых Гатчинских святынь (Филермской иконы Божией Матери, части Животворящего Креста Господня и десницы св. Иоанна Предтечи), но в годы войны они так и не были найдены