Русская Финляндия - [18]
Между императрицей Александрой Федоровной и Авророй Шернваль, по всей видимости, завязались подлинные дружеские отношения. То же можно сказать и о дружбе со старшими детьми императорской пары, наследником престола Александром и великой княгиней Марией, позднее герцогиней Лейхтенбергской.
Аврора и Эмилия были украшением своей эпохи, эпохи «пушкинских женщин», они вращались в самых блестящих кругах Петербурга. Они скорее всего не раз общались и с Пушкиным.
Как известно, их брат Эмилий был хорошо знаком с поэтом. Дружбу с Александром Сергеевичем вел муж Эмилии граф Владимир Мусин-Пушкин: они часто виделись в Петербурге, и художник Г. Г. Гагарин запечатлел Пушкина и чету Мусиных-Пушкиных на одном из рисунков, хранящихся в собрании Государственного Русского музея. Об Эмилии писал Михаил Лермонтов:
А портрет самой Авроры Шернваль в 1838 году создал знаменитый Карл Брюллов — уже в наши дни на аукционе «Сотби» его купила Галина Павловна Вишневская за 120 тысяч фунтов стерлингов, и ныне он находится в зарубежном собрании.
Но, казалось, в личной жизни Авроре не везло. Зато когда ее брак наконец состоялся, о нем говорили все. Ей шел уже двадцать седьмой год, когда в доме своей сестры она познакомилась с князем Павлом Николаевичем Демидовым, одним из самых завидных женихов России, уральским заводчиком-миллионером, промышленником, известным коллекционером, археологом, любителем антиквариата.
Павел Демидов славился в Петербурге страстью к коллекционированию. Его дом на Большой Морской больше напоминал восточный дворец, наполненный несметными сокровищами. Античные вазы, драгоценные полотна итальянских мастеров эпохи Возрождения, инкрустированная мебель красного дерева и столовое серебро, принадлежавшие когда-то Людовику XIV, — все эти редкости он выкупил у герцогини Беррийской, в том числе и знаменитый, седьмой по величине в мире алмаз «Санси». Практичная старушка, тайком продав Демидову уникальный бриллиант за пятьсот тысяч франков, втянула щедрого покупателя в многолетнюю судебную тяжбу с французским двором, считавшим камень достоянием короны.
Не исключено, что к этому союзу ее склонила сама императрица, пожелавшая устроить будущее своей камер-фрейлины. Заключение брака с Демидовым особы, приближенной к императорскому двору, затрагивало и прямые государственные интересы. Аврора должна была стать той нежной цепью, которая удерживала бы одного из богатейших людей России и его сокровища на родине, а не за границей.
Свадьбу сыграли по православному и лютеранскому обрядам. В честь невесты дали фейерверк, палили пушки… Павлу Николаевичу Демидову — тридцать восемь лет, но он уже был человеком пресытившимся жизнью, с ослабленным здоровьем и выглядел неважно — венчался, сидя в коляске.
Свое бракосочетание Павел Демидов отметил щедрыми пожертвованиями хельсинкским воспитательно-просветительским учреждениям. А молодой жене-красавице он преподнес шкатулку с драгоценностями — ожерельем из жемчуга величиной с грецкий орех и тем самым сказочным бриллиантом «Санси».
Госпожа Демидова с прохладцей относилась к дорогим безделушкам, но, вставив «Санси», свадебный подарок мужа, в золотую оправу, уже не расставалась с ним, считая своим талисманом.
Выкупив усадьбу Тресканда у своего отчима, который начал строительство виллы Хакасалми («Вилла Хагасунд»), известной также как «Вилла Валлен» и расположенной на берегу залива Тёёлёнлахти, Аврора Демидова превратила ее в свой настоящий дом. Демидовский дворец был официальной резиденцией, прекрасным местом проведения празднеств и приемов. Теперь она могла самостоятельно участвовать в той жизни, в которой прежде, несмотря на всеобщее восхищение и поклонение перед ней, была зависима от расположения других, будь то родственники, или монархи. У нее был собственный салон, и она сама могла выбирать как гостей, так и предлагаемую им программу, а также весь остальной антураж. В ее доме всегда был неиссякаемый поток родственников, знакомых. Парк подвергся полной перепланировке. Обширные цветники и теплицы она требовала содержать в порядке, даже когда сама отсутствовала. Находясь в имении, она до самой старости ухаживала за садом, хотя бы просто указывая своим помощникам палкой на оставленные между цветами сорняки. В Хельсинки российская элита и деятели культуры, привлекаемые курортной жизнью в городе, часто гостили у Авроры Демидовой.
В октябре 1839 года Аврора родила сына, которого назвали именем отца. Но семейное счастье было недолгим. Через полгода после рождения сына Павел Демидов скончался от болезни легких.
После смерти мужа Аврора Демидова живет то в Хельсинки, то в Петербурге. Шесть лет она не снимает траурного платья. Аврора посвящает себя воспитанию маленького сына и заботам о большом хозяйстве покойного мужа. А это почти миллион десятин земли, уральские рудники, шахты, медные и железные заводы, пятнадцать тысяч крепостных душ…
Надо было вступать во владение делами покойного мужа. Его младший брат — Анатолий, князь Сан-Донато (отец не пожалел средств, чтобы купить сыну звучный титул), проживал почти все время в Италии, помочь не мог. Так что совладельцем имущества и прибылей был он лишь формально, на бумаге. Вся тяжесть управления и забот упала на хрупкие плечи Авроры Карловны — она приняла довольно смелое для женщины ее круга решение, взяв на себя управление уральскими заводами.
