Русская фантастика 2013 - [27]

— Знаешь, — нарушил паузу Кирилл, — в молодости я часто думал о смерти. Впечатлительный был мальчик, с фантазиями. И думал, что хорошо бы точно знать, когда погибну… Да, я был уверен, что погибну, а не умру спокойно в постели, окруженный скорбящими родственниками. Вот хотелось знать дату смерти — до дня, до часа. Чтобы, значит, быть готовым. То есть завершить все дела, получить напоследок разные удовольствия и с достоинством принять смерть… Как видишь, нельзя о таком мечтать. Некоторые мечты сбываются до буквальности…

— Ты мог отказаться от участия в «Зове». Дело добровольное, — сказал Марк.

— Не мог! — Кирилл повысил голос. — Я уже пережил свою первую смерть. Что мне вторая? Но знаешь, о чем я мечтал после той первой своей смерти?..

— Нет, ты не говорил…

— Я мечтал, чтобы мир не умер вместе со мной. Даже не мечтал, а молил. Просил у Бога и у чертовой Вселенной, чтобы чума оказалась иллюзией, личным моим сумасшествием, бредовым сном или испытанием… Но на мольбу никто не откликнулся. Земля и взаправду умерла. Цивилизация погибла. Взаправду! И я понял тогда, почему так страстно мечтал о том, чтобы все оказалось иллюзией. Потому что собственную смерть можно принять, если твердо уверен: жизнь будет продолжаться и без тебя. Это немножко обидно сознавать, но это примиряет с неизбежностью. Дает надежду на бессмертие в памяти. А тут… Нет надежды… «Зов» дал мне такую надежду… Я не мог отказаться…

Кирилл замолчал, а потом спросил шепотом, едва слышно:

— Как считаешь, они поймут?

Когда-то Марк часто думал над этим вопросом. Так часто, что даже устал и приучился отбрасывать малейшие сомнения. Ведь сомнения мешали работе. Но теперь, когда до первого взрыва оставалось пять часов, вопрос прозвучал особенно остро. И на него нужно было дать ответ. Даже если в ответе скрыт самообман.

Цивилизация погибла. Взаправду, как сказал Кирилл. Погибель пришла внезапно и оттуда, откуда никто не ожидал. О возможности всемирной пандемии писали многие футурологи, но никто не мог предположить, что толчком к ней станут не боевые вирусы, сконструированные в секретных лабораториях, а совершенствующиеся год от года антибиотики. Начав их широкое применение, человечество подстегнуло эволюцию в микромире, и раньше или позже должна была народиться тварь, устойчивая к любым видам лекарств. Ею оказалась мутировавшая микобактерия, вызывающая милиарный туберкулез с повышенной вирулентностью. Ситуация осложнилась еще и тотальным распространением всевозможных иммунодефицитов, которые прямо называли «бичом двадцать первого века». Первые вспышки не вызвали серьезного беспокойства у эпидемиологов — им казалось, что они имеют дело со старым знакомцем, а посему успешно локализуют очаги и найдут средство борьбы. Однако болезнь распространялась молниеносно; вскоре ею были охвачены все развитые страны — началась настоящая «чума», убивавшая в день десятки тысяч человек. Высокая летальность вызвала панику, и тут появился какой-то безумный Орден красных полковников, взявший ответственность за распространение микобактерии на себя. Мнения ученых никто больше не слушал — явный враг предпочтительнее тайного; тем более что население России, геополитические интересы которой якобы отстаивали самозваные полковники, менее всего страдало от пандемии. В дело вмешались политики, и тут же разразилась глобальная война, прервавшая любые попытки остановить распространение болезни.

Гибель родного мира наблюдали с ближних и дальних орбит две сотни космонавтов — участники международного проекта «Прометей». Разумеется, они верили в лучшее и представить не могли, что «чума», даже самая страшная и опустошительная, обернется войной. Только когда полетели межконтинентальные ракеты, центры космического управления были уничтожены и начали один за другим отключаться спутники связи, жители орбит осознали, что отныне им придется рассчитывать только на себя. Может быть, где-то на Земле еще оставались небольшие анклавы уцелевших, наверняка кто-нибудь додумался до строительства городов-убежищ, изолированных от мира на случай катастрофического развития ситуации, — однако тем землянам, кто пережил «чуму» и войну, было не до космоса. Возвращаться космонавтам было некуда, и единственным местом, где теплилась какая-то разумная жизнь, вдруг стала Луна, точнее — база в кратере Шеклтон, рядом с лунным южным полюсом. Первыми это сообразили ребята с межорбитального корабля «Лагранж», но они пошли к Луне на авось, без подготовки и с перегрузом, в итоге не набрали необходимое приращение скорости и ухнули в гравитационный «колодец». Космос слезам не верит. Джеффри Дилайл на геостационарной верфи давил самодеятельность в зародыше, поэтому у «карантинных» и получилось лучше, чем у «Лагранжа», при аховых начальных условиях.

Когда в Шеклтоне немного оправились от потрясений, посчитали уцелевших, самоорганизовались, то стали думать, что делать дальше. В принципе, ресурсов лунной базы хватало надолго — она давно не напоминала россыпь детских кубиков-модулей, соединенных тонкой паутиной кабелей, разрослась, углубилась под грунт, обзавелась ядерной электростанцией и полями фотоэлектрических батарей, запустила небольшое, но полностью автономное производство. Но любому, самому оптимистично настроенному селениту было ясно, что без поддержки Земли база в кратере Шеклтон способна только выживать, но не развиваться и уж тем более как-то участвовать в деле возрождения человеческой расы. А Земля молчала — яркий бело-голубой шар вращался в черном небе, словно чужая и очень далекая планета.