Русская фантастика 2013 - [25]

Все эти напыщенные старики с моноклями и старухи с дорогущими ожерельями ворчали ничуть не меньше, чем самые обычные куры. Некто более молодой, чем они, и более плечистый, чем я, попытался меня остановить.

— Пропусти! — потребовал я.

— Да куда ты прешь, пацан?! — воскликнул он. — Ты же пьян… просто в дерьмину!

— Что за лексика? Что за жаргон? — тут же закудахтали старушки.

— Пропусти меня к столу, — сказал я. — Я хочу сделать ставку.

— Черт с тобой, — махнув рукой, «страж» отступил в сторону.

В моем правом кулаке было десять фишек, каждая номиналом в сто штук. Итого — миллион. Я выгреб все со своего банковского счета.

— Ставки больше не… — начал было крупье, но я перебил его криком:

— Все на красное!

Он удивленно захлопал глазами, наблюдая, как я строю аккуратную башенку из фишек на красном ромбе.

— Что? — спросил я раздраженно. — Давай крути!

— Сэр, — сказал он, тупо глядя на мою башенку. — Тут миллион.

— И?

Некоторое время мы смотрели друг на друга, после чего он пожал плечами, буркнул: «Дело ваше» и запустил рулетку.

Диск завращался, заиграл разноцветными гранями. Я смотрел на него, но видел лицо отца.

Помню, два с половиной гада назад, когда он встречал меня в аэропорту, я говорил, что не оставлю его в одиночестве. Я соврал и теперь сам остался один. Может, это возмездие?

Диск постепенно замедлял свой ход. Скоро он и вовсе остановится, и с этой остановкой решится моя судьба.

Это были все мои деньги. На моем счету в банке не осталось ни гроша. Конечно, я мог бы продать дом и жить на съемной квартире… если бы дом принадлежал мне. Как я узнал совсем недавно, отец завещал его некой миссис Рампл, одинокой вдове, снимающей угол на окраине Нью-Йорка. Видимо, я ошибся насчет любовницы… но если она вдова, то почему не пришла на похороны?

Может, потому что во второй раз терять еще тяжелее?

Пожалуй, что так. Подумать только — дважды вдова… И как с этим жить?

Кармен и Джон Райс быстро нашли общий язык. Кажется, он ее все же не уволит — слишком уж аппетитная она штучка, пусть и слегка потасканная. Думаю, очень скоро сын Фила получит свой первый сексуальный опыт. Хотя, возможно, он уже его получил — ведь я оставил ему визитку Жанны.

Что будет дальше, станет понятно уже через несколько мгновений.

Равно как и остальные игроки вокруг, я вытянул шею, дабы собственными глазами увидеть, что меня ждет — смерть в бедности или роскошная попойка в президентском люксе.

Райс не обманул меня. Гаскузи скрепя сердце согласился, чтобы Джон сменил меня на посту транслятора, и официально разрешил мне не выплачивать неустойку по договору. Все остались довольны: канал приобрел гораздо более порядочного исполнителя, Райс возглавил «семейный бизнес», а его сын очень рано повзрослел.

Сейчас он думает, как же круто — я могу трахать секретаршу, пить допоздна, у меня собственный дом, машина… а еще я — звезда. Я звезда, которая может мешать других с дерьмом, потому что я — звезда, и никто мне не указ.

Так думал и я. Но сейчас, внимательно следя за судьбоносным диском рулетки, я мечтал вернуться в тот вечер двадцатого декабря, когда сквозь холод и снег к нам пришел коммивояжер Филипп Райс.

Я бы вернулся туда только за тем, чтобы сказать отцу:

— Не открывай.

Райс бы постоял недолго и, окончательно замерзнув, побежал бы к машине. Возможно, его судьба была бы печальной, но должен ли я об этом переживать?

Мы бы даже не знали друг друга, случись отцу не открыть дверь в тот роковой вечер.

Эх, да что теперь гадать…

Пожалуй, если выиграю, отправлюсь к Дырке Лиз и предложу ей руку и сердце. Думаю, она не откажет, когда я скажу, что у меня есть два миллиона. Более того — она сама потащит меня к алтарю.

Ну, да и хрен с ней. Всем в этом мире нужны только деньги, а Лиз я хотя бы когда-то любил.

Диск остановился.

Крупье открыл рот, чтобы объявить выигравший номер.

Красное? Черное?

Я закрыл глаза.

«Только бы не зеро», — пронеслось в голове.

Антон Первушин ОСЛЕПИТЕЛЬНЫЙ КРИК

Марк был занят прослушиванием эфира и не заметил, как проснулся Кирилл. Очевидно, тот после пробуждения некоторое время молча лежал в своем пенале, готовился к разговору, потому что, обойдясь без предваряющих покашливаний и возни, громко спросил:

— Что ты делал в дни чумы?

Марк вздрогнул от неожиданности и покачал головой. Иногда его напарник казался гением бестактности. Но промолчать — выказать слабость, а мы, сильные люди, которые не поддаются сиюминутным темным эмоциям. Иначе нас здесь не было бы. Но лучше мы, чем кто-либо другой.

— Зачем тебе знать?

— А почему нет? — Кирилл наконец заворочался, но из пенала не вылез. — Осталось немного, а я и не знаю… Так, где ты был… тогда?

Марк скривился, наклонившись к пульту дальней связи. Но вместо осмысленных сигналов динамики выдавали только монотонный фоновый шум. Похоже, главная антенна накрылась окончательно. Прощания не будет. Чертов метеороид, откуда ты взялся?..

— Я был на геостационарной верфи. Третий узел, монтажный модуль «Водолей».

Кирилл хмыкнул с неопределенной интонацией.

— Да, ведь ты же из карантинных. Тогда ясно…

Марк оглянулся на пеналы, занимавшие добрую половину отсека. Ему с самого начала не понравился разговор, и он хотел увидеть лицо напарника, чтобы по мимике понять, зачем тот все затеял. Но Кирилл оставался в своем «логове».