Русская фантастика 2011 - [27]

Когда капитан «Манты», тоже явно нетрезвый, наконец разглядел серый борт «Леди Герды», то вместо положенного морским уставом представления отсемафорил:

«Защитников кетополийского спокойствия поздравляю славным днем бойни тчк Любек».

— Грамотно отдыхают, — завистливо протянул косой матрос, за непристойное поведение уже третью неделю лишенный увольнительной на берег.

Вахтенный офицер поморщился, как от зубной боли.

Через минуту «Леди Герда» ответила семафором:

«Осторожнее фарватером тчк спокойного моря».

«Манта» заложила крутой вираж, минуя буй, показывающий край оборонной сети, и повернула на север.

— Неужели в Ганай собрались на ночь глядя? — предположил кок.

— Да что там делать-то, — возразил матрос. — Попрыгают по волнам, пока выпивка не кончится, да и вернутся. Вот увидишь!

— Вот увидите, шеф, скоро нагоним… — неумело пытался утешать Баклавского Май.

— Кого нагоним? — вяло переспрашивал инспектор.

Было бы здорово, мальчик, увидеть сразу две пары бортовых огней, встречным курсом пройти мимо «Стража», эскортирующего беглый сухогруз, и тогда спуститься вниз и тоже, хохоча и говоря скабрезности, пуститься в кутеж. Потому что мир вернулся бы на ту ось, где я привык его видеть. Потому что тогда и всем неординарным событиям этого дня нашлось бы какое-нибудь очевидное и безопасное объяснение.

Уже полчаса «Манта», приподняв тупой как у туфель Зоркого Дэнни нос, летела вдогонку за двумя судами, ушедшими из Кетополиса семь и пять часов назад. Если «Страж» догнал сухогруз в половине девятого и они идут обратно с меньшей скоростью, то около половины первого они как раз должны вернуться в Новый порт. Стой, Баклавский, ты опять думаешь не о том…

— Огни прямо по курсу! — крикнул любековский штурман, молодой, но уже неразговорчивый и ко всякому привычный моряк.

Май и Баклавский кубарем скатились в кубрик. Там по-прежнему было весело. Четверо патрульных чинно сидели рядком на длинном диване, зато изрядно пьяные девицы разместились кто где.

— …А она и говорит: если ты кит, то где же фонтанчик? — закончила историю старшая мамзелька по прозвищу Киска, и патрульные скорчились, хватаясь за животы.

— Огни на траверсе, — сказал Баклавский. — Основная готовность.

— Опять пить и орать, — обреченно сказала темноволосая девица с размазанной под глазами тушью. Ее подруги неспешно кутались в меха и запасались шампанским. Май осторожно крутил ручку пианолы, заводя пружину. Из деревянного чрева инструмента исторглись первые такты веселой полечки.

Баклавский перешел в капитанскую рубку.

— Говорить будетё только вы, — сказал он штурману. — Все помните? — Тот кивнул. — Одно неправильное слово, и все пойдем на корм планктону. Мои погоны здесь не помогут. Очень надеюсь на вас… — Баклавский не смог подобрать, как обратиться к моряку, а имя почему-то забыл, и повисла неловкая пауза. — Не подведите Казимира, хорошо?

Глянул на приближающиеся огни. Левый и правый. «Страж» возвращался один. Худшие опасения подтверждались.

Когда катера, обменявшись позывными, гулко сошлись бортами, Баклавский сидел в кубрике, пряча руку с револьвером в кармане шинели.

— Что случилось, инспектор? — сквозь шум, музыку и хохот все-таки можно было разобрать голос штурмана.

Савиш что-то ответил, но лязгающие аккорды заглушили его слова.

— Какие славные кротики! — голосом портовой шлюхи протянула Киска, повиснув на локте штурмана. — Настоящие морские кротики! Мальчики, не стесняйтесь, нас много, а клиент всего один! И то — напился так, что встать не может!

— Старший — или кто из сынков? — игриво спросил Савиш, и снова Баклавского кольнула интонация, едва скрывающая непонятную озлобленность.

— Хотите посмотреть? — ледяным голосом спросил штурман. — Или заглянуть? Поздороваться?

— Извините, любезный. — Савиш смутился. — Долгий день, нервотрепка… Зарапортовался. Честь имею. Приятного отдыха!

«Страж» зачавкал винтами, и густое облако дыма вползло в кубрик.

Уже вернулись с палубы замерзшие девицы, уже под руководством Мая патрульные поволокли наверх длинные короба, до этого стоявшие под ногами, а Баклавский, уставившись в одну точку, так и сидел у резных дверей с барельефами исхода Ионы из чрева кита.

Как же так, хотел спросить он. Из-за чего такое случается с людьми? Как в нормальном, вменяемом человеке вызревает червь предательства? И откуда в последний момент у него появляется тяга к напыщенным клятвам и проникновенным речам? Что это, иудин поцелуй?

Баклавский до последнего надеялся, что билет в театр, попавший ему в руки от верного помощника, второго человека в Досмотре, действительно был принесен в контору незнакомым моряком. Но до отплытия «Манты» Чанг успел осторожно выспросить у патрульных, дежуривших на пирсе, — ни одна лодка, ни один баркас в это утро не подходил к конторе, а Савиш появился на месте буквально на пять минут и сразу уехал в Новый порт.

— Если «Страж» вернется без добычи, — сказал Чангу Баклавский перед тем, Как взойти на борт «Манты», — это будет означать, что к Савишу возникли вопросы. Вот здесь, — вложил в руку сиамца толстый конверт, — несколько писем, отправь их пневмой немедленно. Там же — твои полномочия. И приказ о задержании Савиша до проведения разбирательства. Возьми его аккуратно, и не на «Страже», иначе начнется стрельба.