Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [44]
Но все же актриса играла, причем весьма ответственные роли. Достаточно назвать пару премьерных спектаклей в Народном театре. Это — Дездемона в «Отелло» (29 января 1921 г.)>324 и Анжелика в «Мнимом больном» (14 января 1922 г.)>325. Добавлю, что в ее репертуаре насчитывалось 150 ролей, из которых 15 играла на сербском языке>326. В 1925 г. ее портрет могли видеть на обложке третьего номера читатели театрального журнала «Comoedia».
И, конечно, такая прекрасная актриса не могла не участвовать в спектаклях труппы при Белградском русском драматическом обществе. Успешно пробовала себя в режиссуре.
26 июня 1926 г. выступила режиссером пьесы О. Миртова «Маленькая женщина», поставленной в «Манеже» Белградским русским драматическим обществом в честь 15-летия ее сценической деятельности. Причем, просмотренная мною сербская критика того времени о выступлениях Мансветовой в той же «Норе» была превосходной. Правда, актрисе ставили в упрек, что артистка представила «русскую Нору», так как у Ибсена она более уравновешена, нежели сыграна Мансветовой, подчеркнувшей своей игрой эмоциональный характер своей героини, вступившей, как пишет критик, в борьбу с обществом, с традициями, за освобождение женщины>327.
Замечу, что «Нора» и сейчас ставится, легко встраиваясь в современность, в которой тема потребления, по-прежнему, востребована.
Известной всему театральному Белграду была упоминавшаяся ранее Юлия Валентиновна Ракитина (урожд. Шацкая, 1892–1977), актриса, режиссер. Свою биографию она вкратце очертила Илье Голенищеву-Кутузову, опубликовавшему о ней статью, помещенную в парижском «Возрождении» за 1933 г. Там можно было прочесть следующее: «Ю. В. Ракитина окончила театральную школу недавно умершего А. П. Петровского, играла в Литейном театре (первый ее дебют в пьесе Евреинова “Веселая смерть”). В течение многих лет была партнером Аркадия Аверченко, принимала деятельное участие в петербургской “Комедии”. Оставив Петербург во время Гражданской войны», играла «в Харьковском театре пропаганды (ОСВАГ) под режиссерством Тарханова. Затем в Одессе на главных ролях под режиссерством Озаровского»>328.
С конца 1920-х гг. Ракитина стала художественным руководителем театра Русской драмы в Белграде. Активно занималась режиссурой и играла на белградских сценах, не боялась ставить советские пьесы. Правда, она всегда могла «спрятаться за спину» своего мужа, авторитета в театральном мире Белграда.
13 декабря 1930 г. Юлия Валентиновна поставила катаевскую «Квадратуру круга», в конце октября — начале ноября инсценировку «Двенадцати стульев». Ее театр охотно и успешно ставил пьесы Хомицкого: в 1933 г. был сыгран «Эмигрант Бунчук», в апреле 1934 г. — «Вилла вдовы Туляковой»>329.
Ее муж, ставивший у нее спектакли, писал 17 декабря 1933 г. Николаю Николаевичу Евреинову: «… В прошлом году наши русские ежемесячные спектакли если не давали дохода, то не проходили с материальным убытком. Ваша “Комедия счастья” дала один из лучших сборов. Затем нас спасали советские пьесы, которые вызвали у здешней антикультурной публики (!!! — В. К.) большой интерес». Но появление другого театра под руководством Черепова и Дуван-Торцова и открытие «военных действий» в борьбе за зрителя поколебали положение труппы Ракитиной. Ее муж в том же письме продолжал рисовать картину: «… Черносотенная русская колония воюет с нами. Русская ежедневная газета тоже против нас. Зато сербская печать и русская публика более либеральная с нами»>330.
И еще одна выдержка из письма Ракитина Евреинову от 20 октября 1933 г., дополняющая картину: «Русская культура в Белграде между русскими на самой низшей ступени. Так образовавшаяся вторая группа любителей под громким названием “Русский театр” состоит вся из халтурщиков и дает пьесы вроде “Кина”, “Барышни с фиалками” и “Василисы Мелентьевой”. Во главе этого предприятия стоит, наверное, Вам известный Дуван-Торцов, который в своей программе объявил, что будет избегать новые пьесы и советских авторов. Нас считают большевиками и пьесу Мережковского («Петр и Алексей», 1 октября 1933 г. — В. К.) приняли бранью. Белграду по вкусу “Шпанская мушка”, “Дорога в ад”, “Девушка с мышкой” или произведения из Ростова и Новочеркасска…» >331
(Немного о «Петре и Алексее». Филолог-славист Кирилл Таранов-ский был согласен с мнением сербского критика Душана Николаевича о том, что Мережковский «в драме “туманен, хаотичен” <.. > “извращена” авторская “психология сыноубийства”, и что “бессмысленны” все попытки Мережковского “согласовать государственность Петра Великого и военные походы Наполеона с христианской религией!” Таранове кий делает вывод, что несмотря на огромный труд актеров, спектакль “производит тягостное впечатление”»>332.)
Вот так и «воевали» два театра: Черепов давал представления в Русском доме, Ракитина — в зале Коларчева Народного университета, в просторечии, в Коларце.
В 1936 г. по инициативе «опекуна» русских Александра Белича и директора «Югоконцерта» Е. А. Жукова театры были объединены. Руководство было доверено «варягам» — известным в театральном мире Вере Греч и Поликарпу Павлову. Однако режиссером оставлен все же Черепов, но не Ракитина. 4 октября 1936 г. новая труппа показала «вечно-живой» «Вишневый сад». Классика всегда благонадежна и, как правило, не подводит. Потом были показы бессмертных от повторения «На дне», «Женитьбы» и других вершин русской классической драматургии. Но все это было уже без участия Юлии Ракитиной.
