Русская десятка (Новейшая история страны в 9,5 биографиях) - [2]

2

Конец 1980-х стал для страны нелегким временем. Если говорить начистоту, то Советский Союз умирал. Агонизировала экономика, полностью развалилась система управления, на окраинах шла война – причем никакого просвета впереди видно не было.

Михаил Горбачев возглавил страну в 1985-м. В апреле следующего года он поехал в Тольятти встречаться с рабочими тамошнего автозавода. Молодой и энергичный генеральный секретарь объявил: страна вступает в новый этап своей истории. Он будет называться «перестройка». Этот этап, объяснял рабочим Горбачев, станет «перестройкой всех сфер жизни, перестройкой мыслей, дел и работы».

Перестраивать жизнь страны Горбачев планировал по военному образцу. Ужесточалась ответственность за прогулы и опоздания. На гражданских заводах, так же как на военных, вводился жесткий контроль качества. Ну а чтобы от работы ничто не отвлекало, для начала молодой генсек объявил войну традиционному русскому пьянству. Притом что деньги от торговли водкой тогда составляли до четверти доходов казны.

Увидев, что новый генеральный секретарь всерьез взялся за наведение порядка, население ответило ему искренней симпатией. Но – Горбачев явно родился под несчастливой звездой. Почти сразу после его прихода к власти страну начали сотрясать техногенные катастрофы. Взорвалась Чернобыльская атомная электростанция. Произошло несколько жутких железнодорожных аварий. В Новороссийске в борт роскошного лайнера «Нахимов» впилился грузовой корабль – несколько сотен жертв за пятнадцать минут. А прямо на Красной площади приземлился самолет немецкого пилота-любителя Матиаса Руста. Все хваленые системы советской противовоздушной обороны парень преодолел играючи.

Плюс вдруг стало туго с деньгами. В декабре 1985 года Саудовская Аравия объявила, что отказывается от всех ограничений на добычу нефти. И за следующие восемь месяцев цена на черное золото упала почти в три раза. Для СССР это стало катастрофой.

Доходы от алкоголя исчезли. Доходы от продажи нефти таяли на глазах. Именно сейчас деньги нужны были как никогда – и как раз сейчас деньги вдруг кончились. На продовольствие, сигареты и алкоголь были введены карточки. Население начинало глухо роптать. До этого карточки люди видели только в фильмах про войну. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Борис Гидаспов прямо на заседании Политбюро ЦК КПСС заявил:

– Утром я еду на работу, а по всему городу – очереди. Хвосты в сто, в тысячу человек. Каждый раз я думаю: вот сейчас кто-нибудь первый хрястнет по витрине – и начнется! Заполыхает так, что нам будет уже не спасти страну!

Как выправлять ситуацию, понятно не было. На заседание правительства приглашали экономистов. Но те лишь разводили руками.

– Нужно пользоваться китайским опытом и привлекать иностранные инвестиции! – говорили с одной стороны.

– Нужно начать продавать землю, и фермеры завалят страну продовольствием, – уверяли с другой.

Кто-то считал, что нужно обратиться за помощью к Западу. Кто-то предлагал ввести военное положение. Внятных схем предложить не мог никто. Вместо того чтобы предоставить правительству анализ происходящего, аналитики приводили цитаты из материалов последнего съезда Компартии. А ситуация становилась с каждым днем все хуже.

К концу десятилетия экономика развалилась полностью. Заводы и шахты встали. За первые два месяца 1990 года в стране прошло шесть тысяч забастовок – по сто штук в день. В крупных городах бушевали табачные и водочные бунты. В Челябинске восставшая толпа разгромила обком партии, и армия несколько дней не могла восстановить порядок в городе. Газеты в ужасе писали, что обнищавшие крестьяне с оглоблями наперевес бросались грабить притормаживающие на поворотах вагоны Транссибирского экспресса.

Два поколения жителей СССР выросли полностью отгороженными от всех ужасов жизни. Войны остались в далеком прошлом. Смысл слов «безработица» или «налоги» понимал далеко не каждый. А теперь по телевизору показывали такое, что прежде не показывали даже в кино, и, как жить дальше, никто не понимал.

Окраины выходили из-под власти Москвы. Две из пятнадцати советских республик вели между собой полномасштабную войну: Азербайджан использовал в Нагорном Карабахе танки, а Армения – тяжелую артиллерию. Повсеместно лилась кровь. В Узбекистане резали турок-месхетинцев, в Ошской области киргизы бились с таджиками, в Сумгаите шли армянские погромы, в Крыму бурлили крымские татары, в Молдавии – гагаузы. Ожесточение было таким, что кое-где с убитых пытались сдирать кожу и, как в фильмах про Средневековье, насаживали отпиленные головы на колья ограды.

Архимед говорил, что если бы ему найти точку опоры, то он перевернул бы мир. Что-то похожее пыталось предпринять и руководство СССР. Если бы им хоть одним пальчиком нащупать под ногами твердую почву!.. если бы им удалось уцепиться хоть за что-то!.. найти во всем этом прогнившем мире хоть один здоровый фрагмент! – они бы вытащили страну. Но к концу 1980-х в СССР сгнило уже, похоже, все. Уцепиться было не за что. Армия показала свою полную неприспособленность к новым условиям. Генералы продавали танки на металлолом, а дембеля с автоматами наперевес грабили деревни. Церковь, на которую так надеялись, оказалась ничуть не лучше остального общества. Вместо того чтобы явить чудеса духа, митрополиты бросились к чиновникам выпрашивать налоговые льготы. Еще хуже повела себя интеллигенция. Писатели и философы вынырнули из-под опеки советских цензоров, и вдруг оказалось, что уровень их произведений соответствует разве что деревенскому дому культуры. О прессе нечего и говорить: никаких независимых массмедиа за следующие двадцать лет в стране так и не появилось. Суды предлагали клиентам гибкие системы скидок на любые виды решений. Милиционеры очень боялись бандитов. Ну и так далее.