Русская демонология - [3]

В русской книге XIV века «Правила святых апостолов и святых отцов» написано: «Если кто ходит к колдунам для того, чтобы ему ворожили, и берет колдовские узлы, пусть не ест мяса и молока сорок дней…» То есть узлы имели магический смысл. Об этом говорится в сказке Афанасьева «Мудрая дева». Там речь идет о смышленой девочке-семилетке, разрешавшей сложные царские задачи. Последней и самой трудной задачей была следующая. Царь сказал мужику: «Когда дочь твоя мудра, пусть наутро сама ко мне явится ни пешком, ни на лошади, ни голая, ни одетая, ни с гостинцем, ни без подарочка».

Ну и как же исполнить эту задачу? Многим она оказалась бы не по силам, а девочка сделала вот как: «на другой день поутру сбросила семилетка всю одежду, надела на себя сетку, в руки взяла перепелку, села верхом на зайца и поехала во дворец. Царь ее у ворот встречает. Поклонилась она царю: «Вот тебе, государь, подарочек!» — и подает ему перепелку. Царь протянул было руку: перепелка порх — и улетела!»

Главной в этом, явно магическом ритуале была одежда из рыбацкой сети — она вроде бы и прикрывала тело, но одеждой ее назвать трудно — одни дырки, и все!

Известно, что узлами составляли тайные письмена, а волшебники острова Руяна (в русских сказках его называют островом Буяном) умели завязывать попутные ветры в узлы и передавали их в таком виде мореходам. При безветрии те узлы распускали, ветер вырывался на волю, и те благополучно прибывали к месту назначения.

Следует также сказать о том, что морскую владычицу на острове Руяне звали Ран (ее имя было созвучно с названием острова и его обитателями — ранами, или руянами). Возможно, что в этом краю, ныне входящем в состав Германии, и родилась легенда о золотой рыбке, посланнице морской богини Ран. Ничего удивительного и невероятного в таком предположении нет, если вспомнить стихи Пушкина об острове Буяне, древнем Руяне:

Ветер весело шумит,

Судно весело бежит

Мимо острова Буяна

К царству славного Салтана.

И желанная страна

Вот уж издали видна.

А ветер так весело шумит, может быть, оттого, что купцы развязали узлы с попутным ветром — даром волшебников острова Буяна. Их судно весело бежит, и вскоре они поведают царю Салтану об увиденных на Буяне чудеса. Золотую рыбку они, конечно, не встретили — она из другой сказки, зато повстречают ее хозяйку, владычицу морскую, невесту царя Гвидона.

Царевна Лебедь

В предыдущей главе мы начали рассказ о хозяйке золотой рыбки, владычице морской, которая приходится сестрой тридцати трем морским витязям и, стало быть, племянницей дядьке Черномору:

Лебедь тут, вздохнув глубоко,

Молвила: «Зачем далеко?

Знай, близка судьба твоя,

Ведь царевна эта — я».

Но племянница и сестра обладает несомненной властью над своими родичами, а они не вправе ослушаться велений владычицы морской.

Дядька князю говорит:

Лебедь нас к тебе послала

И наказом наказала

Славный город твой хранить

И дозором обходить…

Лебедь — волшебница, в ее силах не только самой превращаться и говорить человеческим языком, но и превращать — обрызгав морской водой — князя Гвидона в то или иное насекомое, например в комара:

«…Будь же, князь, ты комаром».

И крылами замахала,

Воду с шумом расплескала

И обрызгала его

С головы до ног — всего.

Тут он в точку уменьшился,

Комаром оборотился,

Полетел и запищал,

Судно на море догнал,

Потихоньку опустился

На корабль — и в щель забился.

Вообще, князь (как и многие читатели) так до конца и не понимает, с кем его свела судьба, приходится Лебеди ему все разъяснять:

Но как раз стрела запела,

В шею коршуна задела —

Коршун в море кровь пролил,

Лук царевич опустил;

Смотрит: коршун в море тонет

И не птичьим криком стонет,

Лебедь около плывет,

Злого коршуна клюет,

Гибель близкую торопит,

Бьет крылом и в море топит —

И царевичу потом

Молвит русским языком:

«Ты, царевич, мой спаситель,

Мой могучий избавитель,

Не тужи, что за меня

Есть не будешь ты три дня,

Что стрела пропала в море;

Это горе — все не горе.

Отплачу тебе добром,

Сослужу тебе потом:

Ты не лебедь ведь избавил,

Девицу в живых оставил;

Ты не коршуна убил,

Чародея подстрелил.

Ввек тебя я не забуду…»

Многое так и остается неясным: кто этот злой чародей, преследовавший морскую царевну, да и отчего она сама оборачивается лебедушкой, ведь владычице вод пристало бы быть, скорее, русалкой, нереидой или, наконец, какой-нибудь невиданной рыбой? Возможно, здесь не один, а два разных образа — морская царевна и царевна Лебедь? Во всяком случае, лебедушкой, лебедкой называли красивую девицу или женщину: «грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи». А у красавицы свой путь в жизни: «лебедь по поднебесью, мотылем над землей». Красивого мужчину также срав-14 Русская демонология нивали с этой птицей и называли лебедином, была даже такая песня: «Лебедин мой, Лебедин…»

Иными словами, лебедь — это символ почти божественной, неземной красоты и любви. Значит ли это, что Лебедь — имя забытой древней богини любви и красоты? На этот вопрос мы ответим в конце главы. А пока обратимся к «Слову о полку Игореве» для того, чтобы понять, что эта птица зна чила для наших предков. Понятнее станет и загадочный колдун-коршун.