Русская Армения - [35]

Армяне начинают легендарную родословную Эривани прямо с Ноя, который, будто бы, увидел здесь с высоты Арарата в первый раз землю и произнес, — конечно, по-армянски: «Еревуме!» — что значит: «видна!»; но и по несомненным историческим данным Эривань существовала уже в VII-м веке стало быть за два столетия до начала Руси, так что ее новейшая роль — не только уездного русского города, каким она была до 1850 года, но даже и губернского, каким она стала с тех пор, — не вполне соответствует ее маститому историческому формуляру. В VII-м веке, при персидском царе Иездигерде, в Эривани уже была крепость, и, вероятно, крепость эта была очень нужна соседним народам, если, по исчислению любителей исторических курьезов, она в течение 386 лет четырнадцать раз переходила от одних властителей к другим.

В городе центром мусульманства служит громадная мечеть за базарами, одна из самых обширных и живописных мечетей Кавказа. Это — целый мусульманский монастырь, с бесконечными галереями, фонтанами и просторным внутренним двором, отененным старыми деревьями, обнесенным кругом жилищами мулл и софт и комнатками для богомольцев; на каждой стороне двора — величественные ниши, изукрашенные, как и весь монастырь, превосходною разноцветною глазурью удивительных восточных узоров; купола, своеобразного мусульманского рисунка из чудно сверкающей на солнце голубой эмали, венчают эту прелестную мечеть, а ворота, из черных и голубых изразцов, исписанные золотыми строками корана, — верх вкуса и изящества, — ведут в ее двор.

Трудно оторвать глаза от этой великолепной постройки строгого персидского стиля, напоминающей своим характером знаменитые храмы Самарканда.

Мечеть эта кишит народом. Внутри ее — сплошная Азия! Важные, суровые старцы, в своих широких и длинных одеждах, в белых и зеленых чалмах, медленно двигаются по галереям; запыленные поклонники, присев на корточках вокруг огромного водоема, благоговейно омывают свои усталые ноги; перед богато украшенною киблою мечети безмолвно молятся толпы мусульман, неподвижно подняв вверх свои ладони.

Базар Эривани с его прикрытыми циновками «темными рядами», маленькими лавчонками, кухоньками, цирульнями, с его отдыхающими вереницами нагруженных и разгруженных верблюдов и пестротою всевозможных племен и народов Востока, тоже сильно пахнет Азиею и стоит того, чтобы побродить по ней.

Но нам посчастливилось, во время нашего трехдневного пребывания в Эривани, познакомиться не с одною только внешнею, живописною стороною ее, а и с различными представителями ее общества. Пришлось провести один вечер у Гер. Петр. К-на, в кругу его армянской семьи и друзей, другой — у Мих. А. М-ева, который собрал у себя наиболее выдающихся членов здешней русской колонии и устроил нам целый банкет, с речами и тостами, протянувшийся далеко за полночь. Многое мы узнали, о многом наслышались в этих продолжительных и интересных беседах, которые самим разнообразием беседовавших с нами лиц дали нам возможность взглянуть на занимавшие нас вопросы не с односторонней точки зрения.

Персияне, не особенно требовательные насчет прохлады и житейских удобств, прозвали когда-то Эривань «счастливою ямою»; а наш император, покоритель ее, нашел, после своего посещения Эривани в 1837 г., что она более похожа на «глиняный горшок». Надо думать, что с тех пор насаждено и выросло в Эривани много садов, потому что издали этот древний город, с своими золотистыми тополями и орехами, производит впечатление скорее цветущей корзины, чем горшка, и если бы не ежегодное обязательное выселение эриванцев на лето в Дара-Чичак, ради спасения от невыносимой жары и насекомых, то я бы подумал, что эпитет, когда-то данный этому живописному местечку императором Николаем, в настоящее время совсем не подходит к нему.

Но страннее всего, что эта «яма» лежит на высоте почти 31/2 тысяч футов над уровнем моря, то есть, наравне с вершинами иных крымских гор, и что на него, прямо дышут вечные ледники и снеговые поля Арарата.

Трудно также понять, почему климат этого кажущегося счастливого уголка — считается очень вредным. Приписывают это и болотистому характеру воды, и испорченному воздуху, и почве, загрязненной в течение веков нечистотами, в особенности же открытой сточной канаве, протекающей через весь город и разносящей повсюду заразительные миазмы. Хотя невольно вспоминаешь при этом, что до сих пор я не встречал города, о котором бы его жители не говорили как о гнезде всяких болезней, что, по отзывам их, нет нездоровее климата, как в Петербурге, в Киеве, в Одессе, в Воронеже, в Батуме, в Тифлисе, в Сухуме, так что отыскивать здоровую местность делается задачею почти неосуществимою, — но тем не менее жалобы на плохое санитарное состояние Эривани, очевидно, имеют серьезное основание. А вместе с тем Эривань — редкая местность для садоводства и огородничества. Здешние дыни, арбузы, абрикосы, персики, также как замечательно крупный и сладкий виноград — славятся во всем Закавказье, для которого далеко не диковина все эти плоды.

Немудрено, что русская чиновная колония в Эривани не находит здесь для себя особенных удобств и справедливо жалуется на некоторую заброшенность свою среди сплошного армянского и татарского населения. Казенных зданий в Эривани почти нет, а сколько-нибудь приличные квартиры сдаются дорого; в православных церквах — грузинское духовенство, совершенно чуждое русским и по нравам, и по языку; в клубе — небольшая горсточка русских; никаких почти просветительных общественных учреждений в городе нет, — нет даже больницы, стоящей этого названия, а то, что и устраивается, благодаря малочисленности образованного общества, идет далеко не так, как нужно; по той же причине и благоустройство города заставляет желать многого: водопровода нет, а в реку свободно спускают все нечистоты; улицы летом страшно пыльны, весною и осенью грязны; общественных гуляний, кроме городского сада, обращенного в место сходок всяких пьяниц и оборванцев, да небольшого бульвара, где играет музыка, — в городе нет; прекрасный загородный «сад сардара», с вековыми деревьями, — значительною частью вырублен для каких-то сельскохозяйственных культур, затеянных ведомством государственных имуществ; театра в городе нет. Такие условия, разумеется, не особенно располагают людей, привыкших к культурной жизни больших городов, — оставаться подолгу в Эривани.