Рус. Заговор богов - [52]

– Будет исполнено!

Кушинг ответил бодро, а на самом деле очень удивился: то оружие показалось ему страшно неудобным, сложным в изготовлении, ненужным и почему-то отталкивающим, уродливым. И, в конце концов, зачем загружать кузнецов? Можно просто велеть принести один экземпляр со склада – команда иноземцев была разоружена. Но Рус был предельно серьезен, а райгойд хорошо изучил своего повелителя и с советом не полез.

Тот неказистый экземпляр, представленный ему через месяц, – с постоянно ломающимися плечами (кузнец почему-то сделал их из самого дрянного железа), с рвущейся в неожиданных местах тетивой, – многое поведал Русу, разглядевшему обрывки Слова собственного отчима, буквально цепляющиеся к каждому элементу механизма. Рус не поленился и поехал в док, где уже заканчивался ремонт иноземного берегового сторожевика тяжелого класса «Первенец Гидлея»[10] – название узнали от гостей, пораженных и напуганных возможностями мыслеречи, которой владел допрашивающий их Следящий за Порядком маг-Водник.

В сухом доке пасынок Френома заглянул на склад и внимательно рассмотрел оригинальный арбалет. На этом оружии следов ржавчины не заметил. Пасынок разочарованно бросил арбалет обратно на полку, развернулся, готовый выйти, как вдруг сердце его екнуло: по самой границе восприятия скользнул обрывок Слова из знакомой Силы любимого отчима. Рус подбежал к еще одному, лежащему на полу самострелу, видимо, брезгливо брошенному кузнецом-оружейником, который вынужден был изучить эту мерзость. Чувства мастера буквально вопили о неприятии, и Русу чудилось, будто он видит, как они яростно въедаются-вгрызаются в железо. Бывший землянин поднял арбалет, увидел подернутые ржавчиной плечи, и тогда его озарило. Он чуть не закричал «Эврика!» и в дальнейшем создание «универсальной защиты» пошло гораздо быстрее.

А вскоре полностью восстановленный корабль военно-морских сил империи Муль покинул Кушинар. Никто из экипажа не захотел остаться в гостеприимном городе, где под конец своего пленения по личному распоряжению князя моряки содержались почти свободно; и никого из кушингов мульцы с собой не взяли, хотя многие напрашивались. Тут снова не обошлось без князя: он категорически запретил давить на гостей, а капитан чужого сторожевика, поблагодарив хозяев, отказался брать пассажиров. Причем поговаривали, что произошло это после страшно тайной, насквозь секретной встречи того капитана с самим кушинарским владетелем. Любопытная общественность терялась в догадках.

Шагнув из Этрусии в Кушинар, Рус предался отдыху. Его любимым занятием стало наблюдение за испытаниями двух кораблей, которые почему-то упорно представлялись никогда не виданными бригантинами[11], а не безвесельными трехмачтовыми галерами углубленной осадки, как называли их местные корабельщики. На палубу, кстати, наглые мореходы своего князя не пускали, а тому очень хотелось. Рус послушно, как примерный ученик-первогодок, терпел и ждал приглашения. Наконец спустя декаду слежения за серыми зимними волнами, навевающими мечтательные, с налетом легкой грусти, размышления о смысле жизни, кушинарский властитель удостоился приглашения на борт судна имени самого себя, на «Руса Четвертого».

Свежий ветер колыхал одежды и спущенные паруса, а волны – здесь, на выходе из Кушинарской губы, за пределами фортов, – ярились, шатая палубу и заставляя непривычных этрусков внимательно следить за равновесием. Опытные мореходы-кушинги, глядя на них, тихо посмеивались. Запах свежего дерева перебивал вездесущие ароматы соли, водорослей, йода, рыбы и еще дарки знают чего, типично морского. Рус с наслаждением, закрыв глаза, вдохнул воздух, впитавший в себя кроме вышеперечисленного, еще и нетерпеливое предвкушение первого похода. Перед ним выстроились экипажи обоих кораблей с прибывшими этрусками-разведчиками и жрецами Френома.

Рус недавно приглашал «отражения» их душ в свою внутреннюю вселенную, где каждому подарил свитки-знания об истории, устройстве и обычаях империи Муль, теоретические сведения о языке и письменности, сфотографированные в памяти пленного мага-Дующего[12]. За время похода разведчикам и жрецам придется тщательно изучить эти сведения, и очень жаль, что им не удалось услышать живую речь носителей мульского, общеимперского языка. Но Рус успокаивал себя тем, что многие моряки-кушинги нахватались от заокеанских гостей особенностей произношения, а работавший с пленными маг-Водник растолковал многие слова, понятия и знания, считанные из голов некоторых мульцев, совершенно лишенных ментальной защиты. Ребята помогут этрускам, подтянут в языковой практике. А пока надо сказать слова напутствия.

– …всех поражает, откуда взялся запрет для мульских купцов на посещение северных широт? Даже их береговая охрана недоумевает. В этом вы, кушинги, сами могли убедиться… – Рус в очередной раз повторял главные задачи экспедиции: разобраться с этим любопытным вопросом и найти ближайший путь к мульскому континенту с точным замером расстояния и снятием географических и астральных координат.

Глотские острова – место, откуда пригнало береговой сторожевик, – его не устраивали. Во-первых, – острова, а не материк; во-вторых, до них слишком далеко, «зыбучей ямой» не достать. Рус очень надеялся найти Донадорский полуостров с мысом Вечных бурь, который, по сведениям, добытым из памяти мага-Дующего, выступая далеко в океан, являлся крайней восточной точкой Великой империи.