Рус. Заговор богов - [17]

– Отиг – нос отстриг, – послышалось снизу. – Как приятно тебя дразнить, дарки меня раздери, учитель! – Пиренгул понял, кто подсказал Отигу формулу деактивации, и с усмешкой покосился на покрасневшего магистра, который буркнул: «Переделаю. Руки дойдут, видят боги, переделаю».

– Да продлят боги ваши годы! Уважаемый Отиг, – сказал Рус, войдя в столовую, и чинно поклонился хозяину дома. – Дражайший тесть, – перенес поклон на князя. Он был одет в свою любимую кольчугу поверх поддоспешника – куртки с косым воротом длиной по колено (вровень с кольчугой) из плотной, но тем не менее легкой каганской ткани неопределенного цвета, который сам Рус называл словом «хаки». Толстый материал имел свойство неплохо амортизировать удары. – Сразу хочу успокоить: повредить тем узорам никак не возможно! Я сам восхищен искусством древних каганов…

– У них осадные лестницы, Рус! Надо бежать туда без промедления! – перебил его Пиренгул.

– Да хоть сто лестниц! Их невозможно закрепить, они скатываются со стен, будь на них хоть тысячи самых цепких «кошек»! А пойдем мы туда непременно… Всех созвал? – Князь хмуро кивнул. – Отиг, дай что-нибудь попить, а то в Кушинаре сейчас последняя ночная четверть кончается. С постели сорвался.

Пиренгул не лез в семейную жизнь дочери, но частые ночевки зятя неведомо где ему не нравились. Гелингин, разумеется, не жаловалась. И если бы посмела, то собственноручно бы ее отшлепал – тирский семейный кодекс был строг и не терпел стороннего вмешательства. Однако переживать за любимое чадо не запрещал. Помогать, в том числе и отческим внушением, тоже.

Перед тем как покинуть отиговскую обитель, Рус, несмотря на нетерпение Пиренгула, сел на удобный каганский плетеный стул, попросил «статер спокойствия», закрыл глаза и будто «потек»: лицо расслабилось, став спокойным и умиротворенным, как у спящего ребенка; голова упала на грудь, тело, вдавившись в спинку, словно распласталось – приняло форму кресла, руки-ноги опали. Он выглядел таким беззащитным, что, наверное, и у прожженного убийцы не поднялась бы рука не то что лишить его жизни, но и потревожить щекоткой.

Оба мага могли бы поклясться, что видели нечто, отделяющееся от тела. Повеяло Силой Эледриаса, и это «нечто» – нисколько не похожее на призрак – исчезло. Пиренгул с Отигом догадались, что Рус слился с Силой и полетел к Западной заставе, и поразились тому, что он, оказывается, может из «слияния» рассмотреть не только миражи, навеваемые потоками Силы, но и реальный мир. Иначе не стоило бы выходить из физического тела. Оба не проронили ни слова, и оба не удивились тому, что Рус выбрал силу Эледриаса, а не «родную» ему, силу Геи. Скромничает этот пасынок одного бога, отшучивается от всеобщего признания за ним побратимства с другим высшим существом. Пиренгул не понимал, зачем он так поступает. Сам князь нисколько бы таких связей не стеснялся. Иногда он ловил себя на мысли, что, может, поэтому богами и был выбран не он, Пиренгул, а Рус – за безразличие к власти. И поправлял себя: за безразличие к внешним ее проявлениям, за нелюбовь к почитанию себя во власти. А управлять людьми, особенно исподволь, зять любил. Эту сторону характера опытный властитель видел, соглашался с ней и всячески поддерживал.

Колыхнулась Сила, и Рус очнулся. Тело как-то разом обрело упругую крепость, словно в мягком бесформенном тесте мгновенно возник внутренний скелет. Веки поднялись, и магам открылся задумчиво-тревожный взгляд.

– Эндогорцы – идиоты? – спросил Рус, ни к кому не обращаясь. Сам же и ответил: – Вот и я думаю, что нет. Штурмуют дуром, пытаются лезть на стену. Если бы наши отвечали по-нормальному, то осаждающие несли бы большие потери. А наши выстроились на стене и мечут стрелы куда ни попадя… но это ерунда. Отиг, я заметил большой амулет – то ли камень, то ли дарки знают что, – но Сила Геи от него буквально слепит, если не жжет. Что это может быть?

– «Разрушитель стен», – ответил магистр, даже не задумавшись, и уточнил: – Хранящие какого ранга?

– Один магистр и пара высоких мастеров до бакалавра. Меня смущает нагромождение щитов в центре их строя. И пехота как на смотре стоит – четко меняются, пытаются строить пирамиду возле ворот. Подозреваю, что там что-то прячут, и от этого слабо веет силой Земли…

– Может, пойдем уже, Рус? – нервно поторопил обеспокоенный Пиренгул.

– Идем, – решительно ответил Рус, вскакивая рывком. – Не нравится мне все это дело… – проговорил уже перед прыжком в созданное князем «жерло», нацеленное в его кабинет, где в приемной должны были томиться три десятка магов, а во дворе стоять три сотни этрусков. Своих воинов, тиренцев, Пиренгул решил оставить в резерве – все равно всех «ямами» не перекинешь, а на единорогах до Западной заставы, как, впрочем, и до Восточной, день езды.

Общими усилиями к заставе переместили две сотни воинов и всех магов. Первыми выпрыгнули окутанные Духами склонные к Призыву этруски и заняли круговую оборону. Далее, на одном и том же месте менялись «ямы», «жерла» и «зеркала» – эти координаты, выходившие к казармам, были единственным известным подходом к бывшему Гномьему перевалу. Рус вышел вслед за Леоном, а замыкал их «яму» Отиг.