Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» - [25]

Очень четко на этот вопрос ответил автор Тверской летописи: «Но все это случилось не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей». Т. е. ученый-книжник ясно увидел главную причину поражения своих соотечественников не в монголах, а именно в тех, кто возглавил борьбу с этими пришельцами. И самая главная вина за это позорное поражение лежит, вне всякого сомнения, на Мстиславе Удатном, чьи действия в итоге и привели к катастрофе. Но парадокс заключается в том, что до определенного момента Удатный действовал очень грамотно, и лишь потом, когда амбиции возобладали над остальными чувствами, он стал допускать ошибки. И самая главная из них заключалась в том, что Калку Удатный перешел, не сказав об этом ни Мстиславу Киевскому, ни Мстиславу Черниговскому, вычеркнув, таким образом, из грядущей битвы две трети русского войска. Причем летописец конкретно указал мотив, почему так поступил Мстислав Мстиславич:«А оба Мстислава оставались в стане, не зная об этом: Мстислав Галицкий не сказал им ничего из зависти, ибо между ними была великая распря» (Тверская летопись). Все древнерусские летописи, которые повествуют об этом событии, включая «Повесть о битве на реке Калке», отмечают, что именно это чувство подвигло Мстислава на действия в одиночестве. Именно зависть одного человека в итоге и обернулась для всей союзной рати страшной катастрофой, за амбиции Удатного расплатилось все русско-половецкое войско. И ладно бы, что пошел воевать один, но он даже не сообщил соратником о том, что открывает боевые действия, и когда остальные русские князья узнали о том, что происходит, они и полки-то толком не успели изготовить — «А князья не успели вооружиться против них» (Тверская летопись).

Иногда при чтении письменных источников возникает ощущение, что Калку Мстислав Удатный перешел сразу, как только подвел к ней свои войска. Но это явно не так, поскольку в летописях опять-таки четко указано, что князья находились в это время в своих лагерях, а киевский князь даже умудрился свой укрепить, что явно не произошло бы, если бы Удатный атаковал монголов с ходу. «Мстислав Романович и другой Мстислав сидели в стане и ничего не знали» (Ипатьевская летопись). Мстислав Киевский вообще расположился на горе над Калкой, и от него вряд ли укрылись все передвижения галицкого тезки, поскольку обзор оттуда был прекрасный. А вот если Мстислав Удатный переходил речку до рассвета или с первыми лучами солнца, то все становится понятным и объяснимым. Но галицкий князь допустил еще одну ошибку, которая в миниатюре повторила первую, — он и свои силы вводил в бой по частям, сначала половцев, потом войска Даниила, затем курскую и луцкую дружины, и лишь после вступил в битву сам. Вместо крепкого удара кулаком получился удар растопыренными пальцами, что для такого опытного военачальника было просто непростительно. Да и тщательную разведку, которая бы выявила места сосредоточения сил противника, князь явно не провел, а то, что он съездил в дозор и увидел монгольские разъезды, явно не отвечало потребностям момента. Поэтому русские полки действовали вслепую, практически наугад — а печальный итог этих действий нам известен.

Попытка Н. Костомарова оправдать действия Мстислава выглядит довольно неуклюжей: «перейдя через Калку, он встретил татарские полчища неожиданно, ему пришлось сразиться с неприятелем так внезапно, и его отряд был так малочислен, что, прежде чем давать знать князьям, нужно было думать о собственном спасении». Странная какая-то вещь получается — галицкий князь вступает в бой с врагом и долгое время ведет сражение, но вот пару минут на то, чтобы послать гонца за помощью и чтобы предупредить соотечественников, почему-то не находит. Да и о каком малочисленном отряде может идти речь, когда за Удатным пошла добрая треть союзного войска. Так что лукавил Н. Костомаров, когда хотел переложить вину Мстислава Мстиславича на других.

А поведение Мстислава Галицкого во время бегства вообще было из ряда вон — судя по всему, князь перепугался до смерти и, озаботившись спасением собственной персоны, велел уничтожить все средства переправы через Днепр. Но самое интересное, что историки решили оправдать такое поведение князя, выдвигая какие угодно причины для этого, но только не трусость. «Мстислав Удалой избежал погони и, достигши Днепра, истребил огнем и пустил по реке стоявшие у берега ладьи, чтобы не дать возможности татарам переправиться через реку, а сам с остатками разбитых вернулся в Галич» (Н. Костомаров). Идея того, что отсутствие судов могло остановить монгольскую переправу через Днепр, неверна сама по себе — если надо было, то переправились бы и без них, в 1240 году они так и поступят. Форсировать реки степняки умели, и вряд ли бы их это при желании остановило бы. Зато если признать, что Мстислав банально струсил, то никакие заумные теории предлагать не надо — «бояся по себе погони от татар, а сам едва убежа в Галич» (I Софийская летопись). В «Повести о битве на Калке» этот сюжет звучит прямо противоположно тому, что предлагает Н. Костомаров: «