Рус Четвертый - Этруск - [92]

— Это уже назначение, сестра? — Флорина не ответила, — я боюсь оставить свою должность — не вижу достойного приемника, но если такова твоя воля, то готова приступить к обязанностям, — сказала очень решительно, но червячок страха шевельнулся. Суеверия — не суеверия, но образ Томилы — толстой старухи до сих пор стоит перед глазами, да и… за какие успехи повышение? Слова Верховной снова заставили вздрогнуть: «Она мысли читает!? Нет, это невозможно… на таком расстоянии тем более».

— Это повышение за твои успехи на старой должности. Сбор в пятнах организован отменно, выучка у разведчиков и гвардейцев хорошая, хорошо организовано управление всеми подразделениями. Твои амулеты астральной связи, которые ты купила на личные деньги, очень полезная вещь. Ты согласна?

Это правда. Месхитинские гвардейцы в последнее время особо отличались в сражениях за далекое Гириканское пятно, подход к которому перекрыли наглые варвары — гепиды, но лично Приора заслуги в том нет. Остальное шло как всегда… или она к себе несправедлива?

— Согласна, Верховная! — Викария вскочила, — готова приступить к новым обязанностям. Кому передать дела Приора?

— Подбери сама кого-нибудь, — безразлично махнула Флорина, — я подпишу. Можешь идти.

— Да хранит тебя Пресветлая! — Викария по привычке отчеканила.

— И тебя, — Флорина позволила себе улыбнуться,

— Сестра, — остановила новоиспеченного Стандора в дверях, снова заставив вздрогнуть, — ты хорошо проверяла гибель моего раба?

Викария развернулась:

— Да, сестра, — ответила неуверенно, — исчезла его метка и свидетели подтвердили…

— У которых позже тоже исчезли метки и сами она растворились так же, как мой раб. Ты собрала все нужные факты, осталось сделать правильный вывод…

— Но найти ту жрицу, котор…

— Забудь о ней, забудь об интригах в нашей среде.

— Но… это невозможно, рабство необратимо! — вывод не хотел укладываться в голове Викарии.

— Лишиться посвящения Пресветлой тоже казалось невозможным! — Флорина не смогла сохранить невозмутимость, вскочила и прошлась по кабинету — остекленной веранде над высоким берегом Эры. Она вдруг вспомнила странные серые нити и как легко они вышли из Томилы, — могу добавить, что тот варвар далеко не простой, он… — тут Верховная задумалась «что же в нем особенного?»

Самодвижущиеся повозки — чушь… и все остальное… знания абсолютно не пригодны в нашем мире…. Единственное — он рос абсолютно в безбожном мире, без божественных Сил, а значит… ничего это не значит…

— Он совершенно необычный варвар и на что он способен я не имею ни малейшего представления. Но раз можно лишиться Посвящения Богине, тем более можно и освободиться от рабства.

— Но это же сама Пресветлая… — Викария не желала избавляться от когда-то незыблемых истин.

— Моими руками, — закончила фразу Флорина, — а посему ищи его, где хочешь. Должность Стандора тебе в этом поможет. Ступай.

Викария вышла ошарашенной. Шла на казнь, а получила повышение и Верховная четко объяснила цель назначения. А что значит «моими руками»? Флорина смогла лишить жрицу посвящения? Ну, хорошо (хоть до сих пор не верится), у магистра, Верховной жрицы Родящих это получилось. Но это во время Суда Пресветлой, то есть с помощью Богини, а раб? Помогли или самостоятельно?

Постепенно новый Стандор заставила себя поверить в возможность избавления от рабства. Поверила и «засучила рукава». Первым делом — Тир. Там пропали свидетели «гибели» раба, трое рекрутов-разведчиков. Викария помнила их поименно. 

Глава 17

Обсуждение смертоубийства Гросса затянулось до вечера. Собственно не конкретно убийства, это жрец пошутил, а планы мобилизации и общей стратегии. Пора дать Гроссу «генеральное сражение» по всем правилам местного военного искусства. «Хватит заниматься булавочными уколами!», — заявил командующий, князь Филарет из рода Дистроев.

Авторитет этого воина в возрасте под семьдесят не оспаривался. Шрам, проходящий через правую бровь и пересекающий все лицо, говорил сам за себя. Мог бы свести — не хотел. То была память о проигранном Тригорском сражении. Теперь жаждал реванша. От принца дождались формального одобрения кандидатуры главнокомандующего и приступили к обсуждению.

Рус откровенно скучал и с удивлением поглядывал на азартного Леона. Не ожидал от него наполеоновских способностей, а они проявились в полной мере.

Поначалу друг отмалчивался, с возрастающим интересом изучая карту, потом сделал несколько замечаний. Его выслушали с ехидной вежливостью. Леон стерпел. В следующий раз поправил самого Филарета. Опытные воины набрали воздух, готовясь разразиться бранью на «глупого варвара, не знающего своего места» (к этому времени все доспорились до нешуточного возбуждения), как вдруг командующий с ним согласился. Все. Леона прорвало. Дальнейшее обсуждение по-существу свелось к спору между гладиатором и опытным военачальником. Оказывается, друг с детства мечтал командовать войсками и в юности, учась в гладиаторской алии, часами просиживал в библиотеках, изучая сражения прошлого. Во время «Великого похода» отвлекался диверсиями, а теперь пригодились те книги: Филарет заинтересовался новыми для него знаниями. Чужой опыт — тоже опыт.