Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву - [72]

; достаточно было Порте потребовать войск, а Англии поддержать это требование – и кедив тотчас же исполняет их желание; в случае, если Порта потребует еще войск, можно быть вперед уверенным, что он пошлет все, что у него есть, и сам скорее останется с одним военным министром, но никогда не посмеет идти против Англии. Вам самим хорошо известно, что Измаил-паша не политикан, а просто коммерциант и финансист, а так как Египет в финансовом отношении совершенно зависит от Англии, то он ее преданный вассал; впрочем, в последнее время он имел случай испытать два раза на себе могущество Великобритании: когда разразился финансовый кризис в Турции, египетские финансы значительно упали, и кредит кедива сильно поколебался, но достаточно было Англии купить акции Суэцкого канала и дать сто миллионов франков для того, чтоб поднять все египетские бумаги на тридцать процентов; когда же впоследствии кедив сошелся с французскими капиталистами и передал им консолидацию всех долгов Египта, то опять достаточно было, что Англия не согласилась принять участие в этой комбинации, для того, чтоб уничтожить кредит Египта, фонды которого упали на пятьдесят процентов.

Французы и итальянцы поддерживают кедива, но любовь их платоническая, рука же англичан могуща и действия их Египет чувствует материально.

Я полагаю, что в настоящее время кедив раскаивается даже, что сошелся с французскими капиталистами, и он думает только о том, как бы от них избавиться и броситься в руки англичан.

Благодарю Вас за разрешение приехать в Константинополь – мне действительно необходимо видеться с Вами; в Буюк же дере Вы решите сами, могу ли я, или нет, воспользоваться моим отпуском.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

P. S. По поводу посылки войска в Константинополь я имел весьма крупный конфиденциальный разговор с кедивом, который ни к чему не повел, так как он слишком упрям и, главное, трус.

6/18 июля 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Частые телеграммы, получаемые от Вашего Превосходительства, показывают мне важность, которую Вы придаете при настоящих обстоятельствах Египту, а поэтому я решился остаться в Каире пока здоровье позволяет, так как я ставлю всегда государственные дела выше своих собственных. Только позвольте мне обратиться к Вам с маленькой просьбой, которую Вы, по всей вероятности, согласитесь удовлетворить: между некоторыми делами, которые я хотел кончить в России, я имел намерение съездить к отцу Вашему[356] и к Валуеву[357] и попросить их лично о продолжении аренды, получаемой моей престарелой матушкой, срок которой истекает в нынешнем году; писать им по этому делу я не смею, так как они стоят слишком для меня высоко, но если Вы потрудитесь написать несколько слов министру государственных имуществ и попросите многоуважаемого Павла Николаевича, старого приятеля моего покойного отца, принять участие в судьбе моей матушки, то она, конечно, получит полное удовлетворение на просьбу, которую подаст в комиссию прошений в будущем сентябре.

Теперь перейдемте к египетским делам. Из телеграмм Ваших я вижу, что до Вас не дошло, по всей вероятности, одно из последних моих писем, в котором я сообщал Вам заблаговременно, что кедив отправит войска в Турцию (в Герцеговину, в Боснию, в Черногорию, в Сербию, или куда бы то ни было) по первому требованию Порты, что он отказывается от мысли занять Сирию, уверяя, что он никогда даже ее не имел и что она существовала только в воображении Фадеева; «Зачем мне занимать Сирию, – говорит кедив, – когда я мог иметь ее даром – Абдул-Азис мне предлагал ее, но я отказался, так как никогда не хотел переходить в Азию, желая только одного – увеличения моего могущества в Африке». Вице-король утверждает, что он даже долго спорил по этому предмету с Фадеевым, но что тот оставался при своем мнении и, вероятно, выйдя от него, полагал, что ему удалось убедить его окончательно. Кедив прибавляет, что он даже запретил своему сыну, Гуссейн-паше, говорить с Фадеевым об этом. Занятие Сирии[358], по словам вице-короля, была несчастная идея его отца, в которой он потом сильно раскаивался. Кроме этого у кедива родились в настоящее время какието странные идеи, которые, я полагаю, внушены ему из Англии: «Если б, – говорит он, – я не согласился исполнить требования Порты насчет посылки войск в Турцию, то все бы подумали, что я бунтовщик и иду рука в руку с Сербией и Черногорией[359]; наконец, когда христианский элемент подымается против ислама, то мне нельзя оставаться нейтральным, а то я потеряю весь prestige[360] у своих подданных, потому что не надо забывать, что я мусульманский государь, и что я не свободен в своих действиях!» Впрочем, турки не много выиграют от присылки египетских войск: они выказали себя весьма плохо в Абиссинии: за укреплениями еще кой-как дрались, но в поле при виде неприятеля бросали ружья и бежали целыми баталионами. Хотя иностранным офицерам, бывшим при войсках, и запрещено рассказывать истину об абиссинском походе, но она начинает быть всем известна, к стыду египетской армии. Кедив отправил в Константинополь двадцать две тысячи ружей и множество патронов; он знает, что войска его пойдут в Сербию.