Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву - [65]

Вице-король обиделся тоном Утре и телеграфировал Деказу, жалуясь на представителя Франции, – не знаю, что из этого выйдет.

Я уже имел честь сообщать Вашему Сиятельству, что финансовое положение Египта самое критическое, и если правительство не сделает займа для уплаты бонов, то оно будет принуждено объявить себя банкротом. При настоящих обстоятельствах никто из капиталистов не даст денег без залогов, и как французы, так и англичане требуют в обеспечение доходы (и даже управление) с железных дорог, с Александрийского порта, и с табаку, – с тою только разницею, что вторые предлагают условия вдвое выгоднее первых.

В главе английской компании стоят Эллиот[328] и Гринфельд, строители Александрийского порта, а в главе французской – Пастре, администратор Англо-Египетского банка. Устроившись с Эллиотом, кедив надеется поправить свои финансы надолго, согласившись же принять предложение Пастре, он хотя и избавит страну от банкротства, но только временно, так как условия Англо-Египетского банка до того тягостны, что они ввергнут его непременно в бездну. Надо Вам сказать, что до 1874 года Египет был совершенно в руках Оппенгеймов; поссорившись с ними в прошлом году, кедив нажил себе весьма влиятельных врагов в Париже, которые портят ему все его попытки сойтись с другими капиталистами, надеясь принудить его волей-неволей обратиться снова к ним; они испортили ему дело продажи акций Суэцкого канала Дервье и Компании, чем воспользовалось английское правительство, и они же теперь действуют против Эллиота, который им всего страшнее, Пастре же они вовсе не боятся, так как когда он останется один, то им легко будет или уничтожить его, или наконец сойтись с ним.

Итальянский министр ограничивается пока разговорами с кедивом о финансах и коммерции страны, давая ему между прочим дружеские советы.

Утре кроме политики занимается также судебной реформой: он требует изменения некоторых статей новых кодов, которые были рассмотрены еще в прошлом году членами апелляционной палаты и, между прочим, Алексеем Михайловичем Кумани; Утре обращался по этому поводу к Шериф-паше и к представителям главных держав в Египте, но итальянец и немец объявили ему, что они не могут даже позволить никаких изменений в своде законов, так как законы эти были представлены палатам при утверждении самой реформы; австриец тоже не соглашается вмешиваться в претензии французов, говоря, что все новые коды были уже рассмотрены судебным представителем Австро-Венгрии; Стантон прямо объявил, что он и слышать не хочет ни о каких изменениях ранее пяти лет; наконец, я обращаюсь к Вам за инструкциями, объявив, впрочем, Утре, что мы весьма мало заинтересованы в этом, так как самые изменения, предлагаемые им, до нас прямо не касаются, да оно и действительно так, наша хата с краю; Утре не хочет, например, заключения за долги, говоря, что эта статья уничтожена во французском кодексе, – в наших же законах она существует; другое изменение касается анонимных компаний, которые по новому коду должны быть египетские и иметь главный центр в Египте, – но у нас таких компаний нет в Египте, да если б и были, то мы всегда первые утверждали, что иностранные компании, как, например, Общество Суэцкого канала, имеющие дела в Египте, суть египетские компании.

Жаль, что Абаза не приехал к сроку. Некоторые консульства прекратили свои действия с 1-го января, так что новые трибуналы принуждены начать неминуемо действовать 1-го февраля, а так как для этого необходимы какие-либо правила, то апелляционная палата (которая, надо ей отдать справедливость, три недели ожидала из вежливости приезда Абазы) начинает завтра вотировать составленный уже ею давно внутренний регламент (еще во времена Кумани), на что, впрочем, она имеет полное право, так как для всех ее решений достаточно присутствия пяти европейских советников.

Полковник Стокс объявил мне, что он нашел Суэцкий канал в отличном виде и что при настоящем ходе навигации не предстоит надобности в каких-либо улучшениях – cela ne fait pas l’affaire de Lesseps[329].

Ожидаю ответа Вашего на телеграмму мою от 6-го января; большая часть из моих коллег уже согласились с египетским правительством насчет состава комиссий, которым будут поручены старые дела.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

13/25 января 1876 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Не знаю, что делать с Абазой: он телеграфировал мне из Петербурга 16/28 января, объявляя, что выезжает на другой день в Египет, я сообщил эту телеграмму кедиву, министру юстиции и иностранным судьям, которые все ожидают уже его давно с нетерпением; но наместо его я получаю вчера вторую телеграмму из Харькова, из которой узнаю, что г. Абаза не только не едет теперь в Египет, но даже не думает быть здесь ранее шести недель.

Положим, внутренний регламент и может быть вотирован, несмотря на протест александрийского трибунала, без присутствия Абазы; положим даже, что новые дела апелляционная палата в состоянии будет решать не в полном комплекте европейских судей, но для окончания старых дел Абаза необходим, так как он состоит членом нашей комиссии, да и некоторые из моих коллег (например, греческий) имеют намерение назначить его в состав их комиссий. Наконец, наше положение в отношении кедива чрезвычайно неловкое: мы предлагаем ему в советники Кумани, которого он назначает, Кумани приезжает, не хочет надеть тарбуша, подает в отставку и стоит вице-королю девяносто тысяч франков; затем в июле месяце мы предлагаем Абазу на должность помощника прокурора, но кедив назначает его прямо советником, с условием, впрочем, чтоб он приехал в Египет к первому октября; но первое октября проходит, а его нет, первое декабря настает, а о нем и слуха даже нет, – тогда вице-король снова обращается к нам с просьбой поторопить высылку Абазы в Египет, мы исполняем желание кедива, передав его просьбу министерству, но первое января проходит, и наконец, первое февраля наступает, а Абаза не только не приехал сюда, но и не знает еще, когда выедет из России.