Румянцевский сквер - [18]
— Здорово, Цыпин, — сказал Колчанов. — Ну? Чего вытаращился, не узнаешь?
— A-а, товарищ сержант!
Цыпин медленно поднялся. Одно плечо у него было заметно ниже другого. Неуверенно обнявшись, бывшие сослуживцы постояли несколько секунд, головами почти упираясь в косую дощатую крышу, по которой то и дело топали люди, поднимавшиеся и спускавшиеся по лестнице.
В каморку вошла тощая женщина в белом халате, нос пуговкой. Уставилась на гостя карими глазами.
— Ксана, — сказал Цыпин. — Это Колчанов, само, сержант с нашей бригады. Под Котлами воевали, в Мерекюле подыхали.
— Здрасьте, — сказала Ксения, ставя на тумбочку кружку. — А я тебе киселю принесла.
Колчанов с удивлением узнал в ней девочку из медсанбата в «Ижорской республике» — девочку с испуганными глазами, которую приручил боец Цыпин. Ну Цыпин! Умудрился не только вернуться из мертвых, но и Ксению свою нашел.
— Нам не кисель, — с ударением сказал Цыпин. — У меня в заначке была эта, с белой головкой. Ты куда ее сунула?
Белоголовая появилась на свет, нашлась у Ксении и квашеная капуста для хорошей закуски. Выпили по первой — за встречу. Потом по второй — за погибший в Мерекюле батальон.
Цыпин крякнул, ухнул, захрустел капустой, роняя на бороду бледно-зеленые ошметки. С прищуром взглянул на Колчанова:
— А помнишь, как я тебя, это само… стрельнуть хотел?
— Как не помнить, — сказал Колчанов. И, помолчав: — Я тогда верное направление взял, вышел как раз на дозор Второй ударной.
— Ну-тк! Ты ж у нас завсегда самый правильный.
— Чего насмешничаешь, Цыпин? Я к тебе с чистым сердцем приехал.
— Пшенку кушать будете? — обратила Ксения к Колчанову свой махонький носик. Ей неприятно было, что Цыпин задирает гостя. — Я с кухни принесу.
— Не надо, — сказал Колчанов. — Ладно, вот и повидались. Пойду.
— Чего, чего? — вскинулся Цыпин. — Ополовинили только. Давай по третьей, товарищ сержант.
— Меня зовут Виктором.
— Ты живой, и я живой. За это, значит, выпьем. Давай, Виктор.
Третья хорошо прошла и вроде смягчила цыпинскую колючесть.
— Так ты на дозор вышел? — спросил он. — Чего ж она, Вторая ударная, к десанту, само, не пробилась! Нам перед высадкой как отцы-командиры сказали? Прорваться к станции Ау… как ее звали, мать ее…
— Аувере.
— Точно. Ау, Вера! Выйти, само, оседлать саше и железную дорогу, а нам навстречу придвинется Вторая ударная. Где ж она подевалась?
— Части Второй армии пытались пробиться к десанту, но не смогли.
— Не смогли! — передразнил Цыпин. — Выходит, зазря мы ломились. Помнишь, как к саше вышли, а там, заместо родной Красной армии, — «тигры»!
— Ну, вы тут воспоминайте, — Ксения поднялась с табуретки, — а мне на работу.
— Постой. — Цыпин озабоченно зашарил по карманам гимнастерки. — У меня тридцатка была — ты ее вынула?
— Прямо! — сказала Ксения. — У Афони своего спроси.
Она кивнула Колчанову и вышла.
— A-а, верно, мы ж с Афанасьем, это само… Тут шоферюга есть один, Трушков, тоже боевой солдат… ослободитель Праги… Я ему по плотницкому делу помогаю, вот мы, само, тридцатку эту…
— Да хватит нам, Толя, — сказал Колчанов. У него в голове шумело, и по жилам растекалось тепло. — Так ты, когда мы расстались в ту ночь, обратно к погребу пополз?
— Ну.
— А дальше?
— Чего дальше? Как рассвело, немцы выкатили самоходку и давай садить прямой наводкой. Думали, поди, с целой ротой воюют. А нас-то, сам знаешь, всего-то пятеро было, да к утру двое, которые тяжелые, померли. Мы утроих остались, Васька Кузьмин, Ваня Деев да я. Давай стакан! — Цыпин до последней капли разлил оставшуюся водку. — За упокой души, само… Поехали!
Он уже изрядно набрался. Наклонил к Колчанову лобастую лысеющую голову и говорил, как бы выталкивая слова из наболевшего нутра:
— Голова дымом забита, а руки-то воюют… Последний диск — все! Куда деваться-то? У меня крови полный сапог… плечо разбитое. Деева посекло осколками. Ну и все! Ты, везун, к своим вышел… А мы с Кузьминым и Деевым па-а-ехали в плен со станции Ау… Ау, Вера!
13
Было невмоготу усаживать себя за учебники, конспекты. Где-то в глубине времен трубили в медные трубы герольды средневековья. А Колчанов как вышел из гольдберговской квартиры, где шумела свадьба и лихо отплясывали лейтенанты, так и отправился прямиком на Балтийский вокзал.
Может, и был он везун, если с Цыпиным сравнить. А может, и нет. Такая давила на душу боль, что вот-вот свалишься и замрешь, погребенный под ее невыносимой тяжестью.
На вокзале он вступил в негромкий разговор с пожилым носильщиком. Тот с полуслова понял, направил к другому, молодому. Так, от человека к человеку, достиг Колчанов желаемого. Всю наличность отдал и с бутылкой темного стекла, опущенной во внутренний карман пиджака, поехал на электричке в славный город Ораниенбаум, сиречь Ломоносов.
Каморка под лестницей стояла незапертая, но ни Цыпина, ни Ксении не было. Колчанов отправился искать по больничным помещениям и скоро нашел Ксению — она прибиралась в ординаторской, возила швабру по крашеному полу, оставляя влажные полосы. Цыпин, сказала Ксения, как ушел с утра к Афанасию, так и нету его.
— Чой-то строят они у Афониной жены в магазине. — Объяснила, как к магазину пройти, и, скользнув быстрым взглядом по оттопыренному борту колчановского пиджака, добавила сурово: — Вы там не очень.
С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел. По воле судьбы к сотрудникам спецлаборатории попадает таинственный индийский кинжал, клинок которого беспрепятственно проникает сквозь любой материал, не причиняя вреда ни живому, ни мертвому. Откуда взялось удивительное оружие, против какой неведомой опасности сковано, и как удалось неведомому умельцу достичь столь удивительных свойств? Фантастические гипотезы, морские приключения, детективные истории, тайны древней Индии и борьба с темными силами составляют сюжет этой книги.
Сага о жизни нескольких ленинградских семей на протяжении ХХ века: от времени Кронштадского мятежа до перестройки и далее.
Фантастический роман о необычной судьбе землянина, родившегося на космическом корабле, воспитывавшегося на другой планете и вернувшегося на Землю в наши дни. С первых страниц романа на читателя обрушивается лавина загадочных происшествий, странных находок и удивительных приключений, скрученных авторами в туго затянутый узел.Для среднего и старшего возраста. Рисунки А. Иткина.
На 1-й стр. обложки — рисунок Г. ФИЛИППОВСКОГО к повести Льва Константинова «Схватка».На 2-й стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к научно-фантастическому роману Е. Войскунского, И. Лукодьянова «Плеск звездных морей».На 3-й стр. обложки — рисунок В. КОЛТУНОВА к рассказу Даниэля де Паола «Услуга».
Повесть продолжает сюжетную линию, начатую в рассказе "Формула невозможного.Через много лет Новиков и Резницкий возвращаются на планету Смилу, чтобы проверить как живут аборигены, оставшиеся без опеки Центра... .
Две фантастические повести — «Химера» и «Девиант» — примыкают к роману своей нравственной проблематикой, драматизмом, столь свойственным ушедшему XX веку. Могут ли осуществиться попытки героев этих повестей осчастливить человечество? Или все трагические противоречия эпохи перекочуют в будущее?…У героя повести изредка проявляется странный дар: иногда на него «находит»… вроде озарения… и он вдруг видит то, что обычному взгляду не видно, скрыто временем или расстоянием.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Улица Сервантеса» – художественная реконструкция наполненной удивительными событиями жизни Мигеля де Сервантеса Сааведра, история создания великого романа о Рыцаре Печального Образа, а также разгадка тайны появления фальшивого «Дон Кихота»…Молодой Мигель серьезно ранит соперника во время карточной ссоры, бежит из Мадрида и скрывается от властей, странствуя с бродячей театральной труппой. Позже идет служить в армию и отличается в сражении с турками под Лепанто, получив ранение, навсегда лишившее движения его левую руку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
В книгу Регины Дериевой вошли произведения, прежде издававшиеся под псевдонимами Василий Скобкин и Малик Джамал Синокрот. Это своеобразное, полное иронии исследование природы человеческой глупости, которое приводит автора к неутешительному выводу: «придурков всюду хватает» — в России, Палестине, Америке или в Швеции, где автор живет.Раньше произведения писательницы печатались только в периодике. Книга «Придурков всюду хватает» — первая книга прозы Дериевой, вышедшая в России. В ней — повести «Записки троянского коня», «Последний свидетель» и другие.
Многоплановый, насыщенный неповторимыми приметами времени и точными характеристиками роман Светланы Шенбрунн «Розы и хризантемы» посвящен первым послевоенным годам. Его герои — обитатели московских коммуналок, люди с разными взглядами, привычками и судьбами, которых объединяют общие беды и надежды. Это история поколения, проведшего детство в эвакуации и вернувшегося в Москву с уже повзрослевшими душами, — поколения, из которого вышли шестидесятники.
В новую книгу Леонида Гиршовича вошли повести, написанные в разные годы. Следуя за прихотливым пером автора, мы оказываемся то в суровой и фантасмагорической советской реальности образца семидесятых годов, то в Израиле среди выехавших из СССР эмигрантов, то в Испании вместе с ополченцами, превращенными в мнимых слепцов, а то в Париже, на Эйфелевой башне, с которой палестинские террористы, прикинувшиеся еврейскими ортодоксами, сбрасывают советских туристок, приехавших из забытого Богом промышленного городка… Гиршович не дает ответа на сложные вопросы, он лишь ставит вопросы перед читателями — в надежде, что каждый найдет свой собственный ответ.Леонид Гиршович (р.
Борис Носик хорошо известен читателям как биограф Ахматовой, Модильяни, Набокова, Швейцера, автор книг о художниках русского авангарда, блестящий переводчик англоязычных писателей, но прежде всего — как прозаик, умный и ироничный, со своим узнаваемым стилем. «Текст» выпускает пятую книгу Бориса Носика, в которую вошли роман и повесть, написанные во Франции, где автор живет уже много лет, а также его стихи. Все эти произведения печатаются впервые.