Румянцев-Задунайский - [5]

Румянцев поклонился, давая понять, что узнал ее. Княжна тотчас решительно направилась к нему.

— Граф Румянцев, вы ли это? — воскликнула она с той же непринужденностью, с какой когда-то разговаривала с ним в доме своего дяди. — Я так рада за вас! Вы уже полковник! А я все та же старая дева, — со вздохом добавила она. — Пойдемте, я представлю вас своим. — И, взяв его под руку, повела к фельдмаршалу и полной даме, которых только что оставила. Дама оказалась ее сестрой, фельдмаршал — мужем сестры, графом Александром Борисовичем Бутурлиным.

Имя фельдмаршала Румянцев слышал давно. В армии о нем поговаривали без особого почтения. Это был человек средних лет, в свое время окончивший морскую академию и служивший у Петра Первого денщиком. Таланта военного офицеры в нем не признавали, но на службе он был усерден и деятелен. Званием генерал-фельдмаршала Елизавета Петровна удостоила его в день своего коронования 25 апреля 1743 года.

Представляя Румянцева своей сестре и деверю, княжна не сводила с него восхищенных глаз. От фельдмаршала это не ускользнуло. Обменявшись с юным полковником несколькими фразами относительно войны и мира со Швецией, он сказал, что желал бы продолжить разговор в трапезной, после чего повел супругу в смежную комнату, предоставив молодым возможность поговорить без свидетелей.

— Вы живете в Петербурге? — спросил Румянцев княжну, когда они остались одни.

— О нет, — отвечала княжна с напускной веселостью. — Мы живем в Москве. Я приехала просить у государыни милости. А вы прямо из Або? — переменила она разговор. — Своей вестью вы так всех обрадовали! Среди фрейлин только и разговоров, что про вас, — добавила она с некоторым кокетством.

Румянцев не знал, что отвечать, и только смущенно пожимал плечами.

— Нет, это правда, — настаивала княжна с такой пылкостью, словно с его стороны имелись возражения. — Обратите внимание на чернобровую фрейлину в зеленоватом платье, что стоит лицом к нам, рядом с государыней. Я давно заметила: она не сводит с вас глаз. А, знаете, кто это? Это дочь знаменитого Волынского, одна из богатейших невест Петербурга. Говорят, государыня души в ней не чает.

В это время зал пришел в движение. В сопровождении камер-фрейлин Елизавета Петровна направилась к выходу. Когда она проходила мимо Румянцева, в ушах у него зазвенело. Забыв про княжну, он любовался императрицей. В эту минуту государыня казалась ему божеством. Красивая. Беспорочная. Святая.

— Не правда ли, сегодня государыня очень хороша, — ревниво сказала княжна, заметив, какими глазами смотрел на императрицу молодой граф.

Румянцев промолчал.

— Может быть, возьмете на себя труд проводить меня в трапезную? — обиделась на его молчание княжна и, не дожидаясь согласия, сама взяла его под руку.

В трапезной было полно народу. Не выпуская руки графа, княжна отыскала своих, сидевших за отдельным столиком. Граф Бутурлин пил из хрустального бокала красное вино.

— Присаживайтесь, — пригласил он Румянцева и налил ему такой же бокал вина. — За здоровье всемилостивейшей государыни!

Румянцев выпил до дна. После этого фельдмаршал предложил выпить за победу над шведами, и они снова пригубили бокалы. Княжна уговорила сестру присоединиться к обществу дам. С их уходом фельдмаршал воодушевился еще больше. Он пил бокал за бокалом, принуждая делать то же самое и Румянцева.

— Вам повезло, — говорил он ему. — Восемнадцать лет, и уже полковник. В ваши годы я не был даже капитаном. А вообще-то вы этого заслуживаете. Вы хороший, храбрый человек, и за это давайте выпьем.

Пьянея, фельдмаршал обнаруживал в новоиспеченном полковнике все больше и больше достоинств. В заключение он объявил, что любит его сильнее, чем кого-либо, и в доказательство полез целоваться. Румянцев уже раскаивался, что подсел к нему. К счастью, появился адъютант фельдмаршала, и им вдвоем удалось уговорить захмелевшего графа уехать домой.

Румянцев, выпивший лишь немногим меньше Бутурлина, вышел в сад отдохнуть, освежиться.

Занималось утро. На северо-восточном небосклоне белели мелкие рябые облака. Ночь растворялась, над садом разливался свет наступающего дня. В саду было тихо. Трава и цветы на клумбах блестели от росы. С яблонь свисали зеленые, еще не успевшие налиться сладким соком яблоки.

Румянцев выбрал скамейку шагах в пятнадцати от увитой хмелем беседки и сел, с наслаждением вдыхая настоянный зеленью воздух. Рядом не было ни души. Лишь в глубине сада прогуливались несколько пар.

Вдруг из беседки показался молодой человек в мундире армейского капитана. Заметив Румянцева, офицер решительно направился к нему.

— Разрешите сесть.

О Боже, да это же сама императрица! Румянцев мгновенно вскочил, сорвав с головы шляпу.

— Напрасно, — сказала ему государыня. — Для меня вы сейчас старший по чину.

Они сели рядом. От ее близости Румянцев словно окаменел. Он боялся пошевельнуться.

— Расскажите, как воевали с неприятелем, — попросила государыня. — Много убили шведов?

— Ни одного, — признался Румянцев. — Я находился при генералах и употребляем был в разные курьерские посылки.

— Вот как!.. — разочарованно промолвила императрица. — А я слышала о вас как об отважном и решительном воине.