Румпельштильцхен - [22]

— Да, здесь все кажется уж слишком серьезным.

— Я опасался, что с нею может что-нибудь случиться, и вот это на самом деле произошло, ее убили…

— Да.

— И мне кажется, что она боялась, что это может случиться, а поэтому она дала указания, чтобы моя дочь осталась бы только у меня.

— Мне Викки таких распоряжений не давала, мистер Кениг.

— Вы все время твердите теперь об этом, но ведь в письме-то говорится совсем об обратном.

— И я снова скажу вам, что мне ничего не известно о ее волеизъявлении относительно какого бы то ни было опекуна.

— Но вот ведь ваше имя, оно же здесь, в этом письме, будь оно неладно!

— Да, это так. Она пишет, что мы встречались, и это действительно так. Но никаких особых распоряжений, ни в письменной, ни в устной форме, касательно опеки над Элисон, в случае…

— Тогда, сэр, я уже ровным счетом ничего не понимаю, — проговорил Кениг.

— И я тоже.

— Я просто не могу понять этого.

— В любом случае — заметил я, — я уверен, что распоряжения, отдаваемые вот так в письме, не могут быть приняты к обязательному исполнению судом.

Наступило продолжительное молчание. Мы сидели по разные стороны моего стола, молча уставившись друг на друга.

— Я хочу взять к себе мою малышку, — сказал Кениг, — здесь во Флориде у меня нет адвоката, он остался в Новом Орлеане, там, где я живу. Я был бы вам очень признателен, если бы вы смогли бы выяснить для меня, что именно говорит закон по поводу опеки.

— Я конечно же постараюсь помочь вам в этом, мистер Кениг. Вы не станете возражать, если я оставлю это письмо у себя на некоторое время?

— Разумеется, не буду.

— А где я смогу разыскать вас здесь, в Калусе?

— Я остановился в отеле «Брейквотер Инн». Я приехал вечером в субботу, успел даже побывать на втором концерте Викки в том ресторане на Стоун-Крэб.

— Так вы здесь с субботы? — переспросил я.

— Да, сэр. Я выехал из Нового Орлеана рано утром в пятницу.

— Мистер Кениг, я должен вам кое-что сообщить, мне кажется, что вам это необходимо знать…

— Что такое?

— …но я не уверен, что вы должны узнать это именно от меня. Может быть даже будет лучше, если вы обратитесь в полицию.

— А это еще зачем? Мне еще ни разу в своей жизни не доводилось встречать сколь-нибудь стоящего полицейского. Никто из них не стоит даже того слова, что изводится на значки, которые они цепляют на свои мундиры. А что, полиция уже начала выяснять, не может ли еще кто-нибудь взять опеку над моей дочерью? Знаете, мистер Хоуп, я скучал без нее все эти годы, и будь я проклят, если я позволю кому-нибудь другому забрать ее у меня. Теперь, когда Викки уже больше нет. Так вы мне это собирались сказать?

Я глубоко вздохнул.

— Вашу дочь похитили.

— Что-что? — переспросил он.

— Примите мои соболезнования.

— О, Боже мой, — вырвалось у Кенига. — Боже мой! Что… кого я… что… о, Боже!..

Я написал на обороте своей визитной карточки имя Мориса Блума и адрес полицейского участка. После этого я связался по селектору с Синтией и спросил ее, не может ли она оказать мне любезность и отвезти господина Кенига в центр города. Пошатываясь, он вышел из моего кабинета, и выглядел он тогда еще лет на десять старше, чем тогда, когда он только-только входил сюда.

В тот день раньше, чем в шесть часов вечера мне домой попасть было не суждено. Включив телевизор, я направился к стенному бару, намереваясь сделать себе двойной мартини — уж слишком длинным мне показался тот день. В то время как я смешивал «Бифитер» с вермутом, по телевизору начались шестичасовые новости. Мой компаньон Фрэнк говорит, что в Нью-Йорке (мне кажется, что он считает это признаком некой особой утонченности, что ли) каждый день совершается столько преступлений, что газеты и телевидение освещают только самые-самые наикровавейшие из них; там, в Нью-Йорке, для того чтобы твое имя замелькало бы в газетных заголовках, нужно по крайней мере убить полицейского, или же, орудуя топориком для разделки мяса, вырезать всю свою семью и в придачу к ней еще и соседа, что живет этажом выше. В Калусе тоже время от времени совершаются убийства, но это вовсе не означает того, что все мы настолько устали от подобных сообщений, что не находим в себе сил даже для того, чтобы прореагировать на случившееся; наши местные газеты и телевидение редко когда обходят молчанием даже какое-нибудь непреднамеренное убийство, совершенное из мелкокалиберного оружия. «В Калусе очень легко завладеть вниманием толпы», — сухо констатирует Фрэнк. Иногда Фрэнк просто выводит меня из себя, но все же он очень хороший юрист, а еще мне кажется, что он мой самый лучший и близкий друг.

И не смотря на все предостережения, о которых Блум рассказал мне раньше, теперь в программе новостей диктор рассказал о имевшем место в городе случае убийства и киднеппинга. То ли убийца уже объявился, то ли с тех пор, как я разговаривал с Блумом в последний раз, стратегические планы у полиции успели измениться. Я подумал о том, что возможно Кениг уже побывал в участке, и мне очень хотелось узнать, а не имеет ли он какого-либо отношения к данному заявлению. Я также раздумывал и над тем, какой оказалась реакция Кенига, когда он узнал о том, что произошло с его дочерью. Он показался мне очень непостоянным, а такие люди иногда могут…