Румо, или Чудеса в темноте - [2]
Румо охватило странное беспокойство, смутная тоска и неведомое прежде желание — бросив все, в одиночку отправиться куда глаза глядят. Щенок глубоко вздохнул. Его даже в дрожь бросило — так велико и прекрасно было охватившее его чувство. Будто внутренний голос донесся из глубин щенячьей души: следуй за путеводной нитью, и в конце пути тебя ждет счастье.
А теперь нужно поспешить в амбар и пожаловаться гномам. Румо открыл глаза и заковылял дальше. Но тут же остановился перед большим красным занавесом, прикрывавшим вход в амбар от солнца, чтобы солома внутри не пересохла и не загорелась. Весь торжественный настрой вдруг куда-то улетучился, колени стали ватными, Румо едва снова не упал на все четыре лапы. Кровь ударила в голову, передние лапы задрожали, на лбу выступил пот.
Румо и представить не мог, что прямо за красным занавесом его ждет новый жизненный этап, что он вот-вот распрощается со звериным прошлым. Не думал он и о том, как важно войти в амбар именно на двух лапах, ведь прямоходящие цивилизованные вольпертингеры — совсем не то, что дикие. Румо знал одно: войти нужно обязательно. Сердечко у него отчаянно колотилось. Щенок волновался, как перед выходом на сцену, и боялся собственной решимости.
Что делает актер, когда нервничает перед выходом? Смотрит сквозь щелку, что делается в зале. Осторожно просунув голову между складками занавеса, Румо заглянул в амбар.
Внутри было темно, и после яркого света Румо не сразу сумел что-либо разглядеть. Сперва он различил лишь невнятные силуэты деревянных балок и вязанок соломы. В окна амбара падали широкие косые лучи света. Румо вновь зажмурился, а открыв глаза, понял, что в амбаре творилось не то, чего он ожидал. Добротышки вовсе не набивали мешки соломой. Наоборот: какие-то огромные рогатые одноглазые чудища, покрытые черной шерстью, набивали мешки добротышками.
Сперва Румо это нисколько не смутило. Он привык, что в мире взрослых то и дело происходят странные штуки. Всего пару дней назад кто-то привел на подворье верблюдара — что тут началось! Все забегали, заметались, словно угорелые, а верблюдар ревел несколько часов подряд как сумасшедший. А теперь стоит себе привязанный у кормушки, жует сено, и никому до него дела нет. Вот и великаны не напугали Румо. В хозяйстве у гномов были существа куда более отвратительные. На орнийских болотных свиней и смотреть не захочешь, если не знать, какая вкуснотища получается, стоит снять грубую шкуру — всю в бородавках — и поджарить мясо на вертеле. Но кое-чем эти рогатые отличались от уродливых свиней: глаза у них злобно сверкали. Но этого Румо не заметил, ведь был слишком мал. Щенок пока не знал, что такое зло. Вошел в амбар. Волнение улетучилось, Румо совершенно успокоился. Впервые он обнаружил в себе способность сохранять поразительное хладнокровие в критической ситуации. Сделав шаг вперед, Румо откашлялся, как самый настоящий вольпертингер: дважды надменно фыркнул мокрым носом.
Странно, но на Румо никто не обратил внимания. Великаны продолжали невозмутимо заниматься своим делом — запихивать добротышек в мешки, — а те стонали и хныкали. Румо обиделся. Посмотрите же на меня, я стою на двух лапах, и мне больно!
Вдруг Румо понял: надо бы что-то сказать. Ходить он научился в два счета, значит, и говорить сумеет. Он хотел сказать две вещи, чтобы привлечь внимание. Во-первых: «Я умею ходить!» и во-вторых: «Мне больно!».
Уж тут-то его, конечно, заметят и станут обхаживать. Румо открыл рот, глубоко вдохнул и сказал вот что:
— Граа-гра-раха! Рааха-рагра-ха-гра!
Он имел в виду немного другое, но, кажется, прозвучало неплохо и произвело эффект. Чудища на минуту перестали заталкивать гномов в мешки. А гномы на минуту перестали голосить. Все обернулись к Румо.
Лапы у щенка вдруг задрожали, тело будто свинцом налилось. Румо попытался удержать равновесие, но опрокинулся назад и плюхнулся в пыль. Так щенок совершил первую серьезную ошибку, и к нему пришел первый жизненный опыт. Тяжелой поступью один из циклопов зашагал к нему, схватил за уши и засунул в мешок.
Это племя злобных циклопов обитает исключительно на дрейфующих Чертовых скалах. Иногда их называют цамонийскими пиратами, однако, в строгом смысле, это неверно, ведь пираты передвигаются на кораблях и владеют хотя бы элементарными навыками мореплавания. Судно циклопов — естественного происхождения, это легендарные Чертовы скалы — плавучие каменные глыбы размером с целый городской квартал. Внутри — множество пустот, заполненных воздухом. Никакими особыми навыками циклопы похвастаться не могут. Куда бы циклопов на скалах ни вынесло течением — всюду наводят они страх и ужас.
Спросите среднестатистического жителя Цамонии, какой участи он бы и врагу не пожелал. Наверняка тот ответит: «Попасть в плен к циклопам с Чертовых скал». Бывали случаи, когда капитан топил судно, едва завидев на горизонте Чертовы скалы, предпочитая утонуть со всей командой, чем попасть в лапы к чудовищам. Особенно опасно в прибрежных районах. Сотни лет подряд циклопы совершают набеги на приморские города и уже побывали почти везде.
