Румия - [45]

— Качан! — закричал он, — переступая порог. — Вас вызывает Таймыр.

— Кто? — не понял Сашка.

— Ну, пьеса есть такая, балда. Пигалица там одна явилась, тебя требует.

Сашка сжал кулаки. В другое время он бы насажал шишек этому электрику за «пигалицу». Но сейчас стерпел. Все станки в цехе, будто по команде, замерли. Ребята с любопытством смотрели на Сашку. Такого еще не было в училище, чтобы к ремесленнику приходила девчонка.

— Дывы, фью-ю, — присвистнул Мишка. — Наче вже дивчины в ремесло подались?

— Угадал, Медведь, — поддержал друга Спирочкин. — Только не дивчины, а дивчина, одна. Специально для Качанчика примут. На одном станке работать будут.

Сашка и краснел и бледнел, а слов подходящих, чтобы ответить Помидору, не находил. Он молча комкал в руках ветошь и смотрел в окно.

— Кончай острить! — крикнул от своего станка Брятов. — Может, она по делу?

Последние слова Игорь сказал неуверенно. Видно было, что он и сам с нетерпением ждет развязки.

— Ну чего ж ты, будто к полу прирос? Беги! — торопил Сашку Сомов.

Сашка двинулся с места. А ноги и правда одеревенели. Он хотел бы идти быстрее, да не мог. В висках стучало. Во дворе стояла она и ожидала его, Сашку. Сколько ночей мечтал он увидеть ее хотя бы издалека! А тут — сама пришла. Зачем? А-а-а… Сашку пробрал озноб. Он догадался. Ну конечно же пришла жаловаться на него. И нужно было ему там на берегу хамить ей! И фамилию узнала. Сейчас мастера вызовет. И все этот проклятый лом. Сколько уже он принес неприятностей!

Сашка не ошибся. Причиной этой встречи был действительно металлолом.

— А я думала, почему Качан? — встретила она его. — Фамилия, оказывается, твоя Качанов.

— И рада, что узнала фамилию? Ну и шла бы сразу к директору. Вызывает еще, — обиженно заговорил Сашка.

— А зачем к директору?

— А кому же еще жаловаться?

— Ох, и правда Качан-капуста, — засмеялась она. — Пойдем-ка, посмотришь, какую жалобу мы привезли вам.

Возле ворот училища стояла подвода, груженная — вот так да! — до самого верха металлоломом!

— Что же это, кавалеры, ждать заставляете? — пошутил возчик. — Барышни вам подарок привезли, а вы…

— Да-давайте сюда, сюда. — Сашка засуетился и закричал во все горло: — Цоба! Игорь! Пацаны! — А сам кинулся открывать ворота.

Выбежали испуганные ребята. Но, разобравшись в чем дело, бросились сгружать лом.

Сашка стоял возле девчонки и переминался с ноги на ногу.

Что-то он хотел ей сказать? Все мысли смешались в голове, и язык будто приклеился к нёбу.

— А я думал, ты жаловаться на меня, — наконец вымолвил он. — За то, что тогда на Днестре…

— Я не умею ябедничать, — улыбнулась девчонка. И на щеках ее обозначились ямочки.

Сашка смотрел на эти ямочки, не отрываясь, и молчал.

— Да и ты же сам потом за меня заступился.

Сашка не ответил. Он сжимал в кармане тетрадь со стихами и вздыхал.

— Мы теперь каждую субботу будем лом вам привозить. Чтобы и от нас подарок колхозу был.

— Откуда вы знаете о подарке? — удивился Сашка.

— Мы все знаем. И вот еще что, — девчонка открыла портфель и вытащила пачку плотных листочков, — это пригласительные билеты. После экзаменов в нашей школе будет бал, наш класс приглашает пятую группу.

Сашка и вовсе оторопел. Он перетасовывал, как карты, пригласительные билеты и удивлялся, почему приглашают в школу именно токарей?

— Вы же не будете хулиганить у нас на вечере, правда?

Сашка покраснел. Какое уж тут хулиганство. Наверняка еще никто из ремесленников не бывал на балах. А Цоба, пожалуй, и слова такого не слыхал. Но кто ее натолкнул на это дело? Неужели сама придумала?

Нет, не сама. Надоумил Иринку Кольцову пригласить ремесленников на бал ее брат, Степан Петрович. Иринка рассказала ему о скандале на берегу Днестра. Рассказала, взяв честное слово от Степана, что тот не накажет ни одного из мальчишек.

Обещание Кольцов сдержал, но все это время думал, как помирить противников. Побывал он в школе. Договорился о том, чтобы девчата помогали ремесленникам собирать металл. Но чтобы по-настоящему их примирить, комсорг решил свести ребят в какой-то необыкновенной обстановке.

— Я боюсь даже заикаться в нашем классе о таких гостях, — говорила брату Иринка. — Меня же засмеют. Ремесленников на бал в школу… Их все девчонки считают хулиганами и драчунами.

Степан Петрович все же уговорил сестру. Иринка решилась сказать о его предложении подругам.

— Девочки! — крикнула она, входя в класс. — Есть предложение — пригласить на бал ремесленников.

В классе наступила тишина.

— Чего же молчите?

Тогда к Иринке подошла Нелька Токарева, толстушка и модница. Она сделала реверанс.

— Покорнейше благодарим. Мы уже с ними встречались. Пускай другие с синяками ходят.

В классе захлопали крышки парт, поднялся шум. Все поддержали Нельку. А та повернулась к подругам, приняла артистическую позу и нараспев заговорила:

— Представьте себе, девочки, это чудо. Громыхает музыка, и эти беспризорники отплясывают барыню, бьют стекла и таскают нас за волосы. Поэма!

— Неправда! — громко крикнула Иринка. — Драться они не будут. Я ручаюсь.

— Ха, ручается! Вспомни на Днестре, что они творили.

— Да, ручаюсь! Ручаюсь! — настойчиво повторяла Иринка. — И потом, — проговорила она тише, — в том нет их вины, что были они беспризорниками. Хорошо, что у тебя и отец и мать. Не всем так повезло.