Руководство по истории Русской церкви - [17]

§ 8. Хотя епископов мы видим в России еще при первом митрополите Михаиле, однако они тогда не имели для себя определенных кафедр и округов. Разделение России на епархии произошло при митрополите Леонтии, по предварительному совещанию с князем Владимиром  [146]. Впрочем, при жизни последнего было открыто не больше 8 епархий. После же него к началу следующего периода появилось вновь еще столько же; но зато одна из ранее существовавших, именно Тмутараканская, закрылась вследствие наплыва сюда половцев, так что всех епархий осталось 15, если не считать митрополичьей, именно: Новгородская, Черниговская, Переяславская, Владимиро–Волынская, Туровская, Полоцкая, Смоленская, Галичская, Рязанская, Владимиро–Кляземская, Перемышльская, Ростовская, Белгородская, Юрьевская и Угорская. Большей частью их пределы совпадали с пределами удельных княжеств, и епископские кафедры обыкновенно бывали в удельных стольных городах. Исключение в этом отношении представляли собственно 3 последние епархии. Епархии вообще были очень велики; особенно выдаются такие, как Новгородская, Ростовская (до отделения от нее Владимиро–Кля–земской), Черниговская (преимущественно вначале) и Владимиро–Волынская; самыми незначительными были Юрьевская, Белгородская и Переяславская, кафедры которых были недалеко от Киева  [147].

§ 9. По правам все епископы были равны между собой; но некоторые из них носили особенные титулы; именно переяславский — титул митрополита как занимавший прежнюю митрополичью кафедру, новгородский с 1165 г. титул архиепископа, в силу гражданского значения Новгорода. Епископ в принципе есть духовный начальник над своей паствой и духовный ее судья; власть его поэтому двояка: административная и судебная. В частности, эта власть выражалась в следующих правах: 1) высший надзор за епархией, особенно за духовенством, 2) издание грамот или словесных приказов касательно церковных дел в епархии, 3) созвание духовных лиц на съезды, 4) поставление духовных лиц и 5) церковный суд.

Вообще права епископа у нас были те же, что и в Греции; но действительное положение его у нас было гораздо выше. Он чувствовал себя, с одной стороны, независимее от митрополита, с другой — выше над своим духовенством, чем это было в Греции, где епархии были несравненно меньше по объему и оттого епископы — ниже по епархиальному положению и менее начальственны. Но что самое важное, — это именно то, что наши епископы пользовались гораздо более широкой юрисдикцией, чем греческие. Расширение это к концу домонгольского периода состояло в следующем.

В исключительную подсудность церковной власти отданы были так называемые церковные люди по всем делам — и собственно церковным и гражданским, затем миряне — по некоторым преступлениям. В разряд церковных людей входили не только члены причта с своими семействами и монахи, но также некоторые мирские лица, принятые церковью под особенное ее покровительство или получавшие от нее содержание, или даже жившие на церковной земле. Из таких мирян в законодательных памятниках данного времени упоминаются: лечец (врач), повивальная бабка, паломник (странник), прощеник  [148], задушный человек  [149], изгой  [150], церковный сторож и лица, жившие в монастырских и церковных богадельнях и странноприимницах, — слепец, хромец, вдовицы и пр. Преступления, за которые исключительно церковному суду подлежали все миряне, в домонгольском законодательстве указываются следующие: а) преступления против христовой веры и уставов церкви, как, например, отправление языческих обрядов, волшебство, святотатство, ограбление мертвых тел, разные виды неуважения к святыне храма, еретичество, общение с некрещеными или еретиками в пище и через браки, вкушение запрещенной пищи и т. п.; б) дела брачные, семейные и находящиеся в связи с ними преступления против чистоты нравов, именно: незаконное сожительство, браки в близких степенях родства и свойства, двоеженство, нарушение супружеской верности, развод, похищение невест, неурядицы в семье, как например покражи, совершаемые дома членами семьи, драки между ними, превышение родителями своей власти над детьми и дележ наследства, блуд, противоестественные пороки, покинутые матерью незаконнорожденные дитяти и т. п.; в) преступления против чести ближнего — клевета, непристойная брань и т. п. Вообще в исключительную подсудность церковной власти отданы были по преимуществу такие преступления, которые в язычествовавшей России не считались преступлениями и на которые поэтому светские судьи не смотрели бы с надлежащей внимательностью. Некоторые дела гражданского и уголовного характера еще рассматривались церковной властью сообща с гражданской; таковы, например, некоторые виды воровства, разбои, душегубство и тяжбы между церкововными и нецерковными людьми. Виновных церковная власть сама же присуждала и к наказаниям как духовным (епитимиям), так и внешним (заключению и штрафу); выполняла эти приговоры часто светская власть  [151].

Таким образом, на Руси епископ в епархии был не только духовным лицом, но и гражданским чиновником. Он судил мирян по многим гражданским преступлениям; он даже контролировал торговцев, смотря за верностью мер и весов, Круг его власти, следовательно, был очень широк; от этого и дел у него было очень много. Чтобы делопроизводство не застаивалось, он нуждался в помощниках. Их и действительно мы видим при нем. Это были: 1) клирошане, 2) наместники и 3) десятинники. Клирошане — соборные священники, составлявшие постоянный совет при епископе и коллективно во главе с последним решавшие епархиальные дела. Наместник — помощник или викарий епископа, кажется, заведующий преимущественно судебными делами; таких помощников было иногда по нескольку в епархии: например, во Владимиро–Кляземской — два: один в самом Владимире, где была епископская кафедра, другой в Суздале, главном городе второй половины этой епархии, где сидел и княжеский посадник. Вероятно, наместник, как и епископ, решал дела в союзе с местным соборным духовенством. Десятинники — епархиальные областные чиновники, назначенные сначала лишь для сбора с обывателей в пользу епископа десятой части княжеского дохода, но потом уполномоченные следить за состоянием духовенства в своих округах (десятинах). В противоположность клирошанам и наместникам, десятинники были, по всей вероятности, светскими лицами, так как самая должность их была вызвана экономической — чисто мирской нуждой епархиального епископа