Руководство джентльмена по пороку и добродетели - [49]

– Вы к нам издалека приехали?

– Из Англии, – говорит Перси. – Через Францию. Мы совершаем гран-тур, но решили сделать крюк и завезти вам шкатулку.

– И как же она вам досталась? – спрашивает Элена.

Фелисити и Перси смотрят на меня, будто давая самому решить, врать или нет.

– Я ее стащил, – говорю я. Думал, прозвучит не так нагло. Роблесы подозрительно на меня косятся, и я быстро добавляю: – Я же не знал, что она такая ценная. Просто хотел что-нибудь стащить.

Кажется, я случайно выставил себя благородным вором.

И, чтобы благодарность Роблесов зацвела совсем уж пышным цветом, я добавляю:

– Потом нас убедили ее вернуть.

Перси, благослови его господь, бросается мне на выручку:

– Шкатулку ищут очень могущественные люди. Они нас уже чуть не убили.

Новость, похоже, ни Элену, ни Данте особенно не удивляет.

– Наверняка это те же, кто ее у нас украл, – замечает Элена.

– А что там внутри? – спрашивает Фелисити. – Если это не совсем уж страшная тайна. Нам рассказали только, как такие шкатулки устроены.

Данте ставит шкатулку на стол, тут же хватает снова. Они с сестрой переглядываются и, похоже, некоторое время ведут разговор при помощи бровей. Наконец Данте отвечает:

– Мы не знаем.

Не это я надеялся услышать.

– Он же над панацеями работал, верно? – уточняю я. – Эта шкатулка как-то связана с…

– Отец много что изучал, – не дает мне договорить Элена.

– Можно задать вам… – начинаю я. Данте внимательно слушает и, кажется, готов ответить, но тут вмешивается Элена:

– Он унес свои наработки с собой в могилу. Раз вы читали его книгу, вы знаете не меньше нашего. Если вы приехали сюда ради его достижений, мы бессильны вам помочь.

У меня обрывается сердце. Впрочем, она говорит слишком заученно, как будто заранее готовилась к вопросу, и я ей не верю. А глаза Данте так и бегают: из него вышел бы никудышный игрок в покер.

– Вы знаете, как ее открыть? – спрашивает Фелисити. – Должен быть шифр… слово, которым она отпирается.

Данте качает головой.

– Он нам не говорил. Но спасибо… спасибо, что вернули… что вернули нам… Она очень… была очень… простите… – Он сдавливает пальцами переносицу, как будто с трудом сдерживает рыдания. Гордо вскидывает взгляд и с сухими глазами договаривает: – …Была ему очень дорога. И нам дорога. Он наказал нам ее хранить, а мы… Но вы ее вернули. – Он смотрит на Фелисити, она улыбается, и бедняга пунцовеет.

Повисает неловкое молчание. Данте, как маленький мальчик, пинает стул и произносит:

– Был очень рад с вами познакомиться.

– Конечно, не смеем больше вас задерживать. – Фелисити встает с подлокотника моего стула, Перси берется за скрипку, и на секунду мне кажется, что наше полное опасностей путешествие так и закончится – одним коротким разговором и полным провалом. Мне страшно даже взглянуть на Перси: вдруг сгорю со стыда, что подвел его.

Но тут вступает Элена:

– Не глупите. Вы ехали из самой Франции, так хоть переночуйте у нас.

– Они не… – пытается возразить Данте, но она его не слушает.

– Вы оказали нам огромную услугу. – Она показывает пальцем на шкатулку, которую Данте продолжает держать в руках. – Это меньшее, что мы можем для вас сделать.

– По-моему, это не… – произносит Данте.

– Не хотим вас стеснять, – одновременно с ним возражает Фелисити.

– Хоть переночуйте, – перебивает Элена – получается, их обоих. – Поешьте, смените одежду, поспите разок в нормальной постели. Пожалуйста, оставайтесь.

Фелисити, кажется, не собирается сдаваться, и я решаю вклиниться:

– Да, спасибо, с радостью у вас заночуем.

Фелисити сверлит меня грозным взглядом исподлобья, Данте награждает точно таким же взглядом Элену. Ни я, ни она не обращаем внимания. Не уверен, что Элена предложила приютить нас только из благодарности, но сам я точно замышляю недоброе. Она совсем не убедила меня, что в этом доме нет ничего, что помогло бы Перси, и если Элена не собирается выдавать тайн, то на Данте, кажется, достаточно чуть надавить, и он сломается, как дрянная мебель. Мне уже не терпится на него надавить.

Элена ободряюще поглаживает брата по плечам кончиками пальцев.

– Данте, проводишь гостей на второй этаж?

– Да. Конечно. – Он поднимается на ноги, спотыкается об открытый ящик стола и цепляется за кристаллофон. Стекло звенит о стекло – тоскливый, зловещий звук.

– Вы играете? – спрашивает Перси.

Данте снова краснеет.

– Нет, я нет. Это…

– Вашего отца? – договаривает за него Перси.

– Из его коллекции, – бормочет Данте.

– А как кристаллофон связан с алхимией? – спрашиваю я.

– Не с алхимией… со смертью, с погребальными ритуалами. Перед… смертью он очень… увлекся этой темой.

– Данте, – предупреждающе произносит Элена. Ее голос натянут, как тетива лука с отравленными стрелами.

Данте опускает руку в стоящую рядом миску с водой и проводит пальцем по одной из стеклянных полусфер. Раздается дрожащий звук – скорее дребезжание, чем нота.

– Есть одна песня… – объясняет он. – Считалось, если ее сыграть на кристаллофоне, можно… призвать духов умерших.

15

Дом хоть и высокий, но тесный, и на нас троих не хватает кроватей. Единственную свободную занимает Фелисити, мы же с Перси ночуем у Данте в скудно обставленной комнатке на втором этаже. Стены когда-то были алыми, но выцвели до медно-бурого оттенка засохшей крови. Данте выдает нам ночные сорочки и чистую одежду на утро: наконец-то можно будет вылезти из той, что мы носили две недели, и хорошенько ее замочить, а то она уже закаменела.