Когда он поднялся на-гора, ламповщица сказала ему, что Лазарь Александрович при смерти. Не переодеваясь, Иван побежал домой.
В маленьком свежесрубленном доме умирал старик. Кровать его стояла у окна, и в запорошенное снегом стекло были видны голые стволы сосен и тяжелые кроны их, засыпанные снегом. Дальше за деревьями поднимался железный копер шахты с вертящимся колесом.
Иван на цыпочках подошел к постели отца и наклонился над ним.
— Ну, как, отец? — спросил он.
Отец шевельнул рукой, и губы его что-то зашептали. Иван пододвинулся ближе.
— Жаль, — услыхал он шепот старика, — хотел бы я видеть, что дальше будет…
Старик вскинул сухую лиловатую руку, захрипел и умер.
Отец не узнал, что будет дальше. Жизнь его кончилась.
Жизнь сына только начиналась.