Рукописный девичий рассказ - [15]

Еще один литературный прием, часто применяемый в ряде девичьих любовных рукописных рассказов, — «текст в тексте».

Это может быть легенда, рассказываемая одним из героев. Так, в тексте «Помни обо мне» герой вспоминает легенду о лебединой верности, «декодировка» которой побуждает впоследствии героиню к «ответному» самоубийству.

Это могут быть обширные выдержки из личных дневников героев («История первой любви»).

Это, наконец, наиболее часто встречающийся тип «внутреннего текста» — предсмертные письма главных героев. В них беспрепятственно артикулируется семантический комплекс «любовь+смерть», являющийся, как мы писали выше, свойством большинства девичьих рукописных рассказов.

«Предсмертное письмо» из «точки смерти-вечности» выполняет в рассказе важную функцию: оно призвано манифестировать ту самую «истинную любовь» героя («до гробовой доски»), наличие которой с достаточной ясностью он не мог продемонстрировать возлюбленной, пребывая в «живом и здоровом» состоянии.

Подведем итоги. Девичий любовный рукописный рассказ сформировался как жанр наивной рукописной девичье-подростковой литературы в Советском Союзе во второй половине XX в.

Девичий любовный рукописный рассказ может быть рассмотрен как жанровый феномен в силу того, что порядка 90 процентов рассказов описываются трехзвенной фабульной структурой «Возникновение любовного чувства — Проверка истинности любовного чувства — Подтверждение истинности любовного чувства».

Наиболее характерной для рукописного девичьего рассказа является сюжетная линия, включающая сочетание темы любви и смерти, а «семантическим ядром» жанра являются рассказы с сюжетным ходом «самоубийство как ответ на гибель возлюбленного».

В «классических» рассказах (наиболее часто переписываемых, сохраняющихся в альбомах десятки лет) используется новеллистическая техника — несовпадение сюжетной и фабульной линий. При построении девичьего рукописного рассказа нередко использование приема «предсмертного письма».

Девичьи рукописные рассказы о любви выступают как своеобразный социокультурный институт, осуществляя трансляцию романтических ценностей от поколения к поколению и функцию «любовной самоинициации».

Дальнейшее изучение феномена девичьего любовного рукописного рассказа поможет выявить его место в современной субкультуре девичества и континууме современной наивной литературы.

* * *

В заключение надо остановиться на тех характеристиках публикуемых текстов, которые обусловлены способами их собирания. Эти способы довольно сильно менялись на протяжении полутора десятилетий — начиная с середины 1980-х годов, когда составитель стал обращаться с просьбой о предоставлении ему подобного материала через местную и центральную прессу (1988 г.) или же непосредственно к учащимся средних специальных заведений г. Шадринска (1986–1989) и к студентам Шадринского государственного педагогического института (1986–2001).

Среди полученных текстов некоторые передавались собирателю навсегда (вместе с содержавшими их тетрадями или альбомами-песенниками), другие вручались лишь на время (как правило, весьма ограниченное); в этом случае их приходилось переписывать от руки или перепечатывать на машинке. Следует отметить, что составитель, не являющийся филологом по образованию и имевший в начальный период этой своей деятельности исключительно социологические интересы, не придавал тогда достаточного значения текстологической аутентичности изготовляемых копий и исчерпывающе полному описанию культурных контекстов данных документов. Сейчас об этом приходится сожалеть, поскольку некоторые вещи оказались невозвратимо упущенными.

Именно эти рукописные и машинописные копии лежали в основе публикаций 1992–1998 гг. (см. литературу); в отдельных случаях даже не исключается возможность их некоторой правки редакторами, хотя она могла быть лишь минимальной. Наиболее точны в этом отношении публикации в сборниках «Тридцать рукописных девичьих любовных рассказов» и «Русский школьный фольклор», а также в журнале «Новое литературное обозрение». В связи с тем что во всех подобных случаях восстановление первоначального текста было малореальным, эти ранее издававшиеся тексты перепечатываются здесь без изменений.

Тексты (порядка двух десятков), которые в настоящем издании публикуются впервые, набраны в 2001 г. студентами и лаборантами Шадринского пединститута, а затем «пословно» сверены с оригиналом, причем устранены все пропуски, исправления и добавления, возникшие в процессе набора. При подготовке к печати не исправлены явные описки, грамматические и пунктуационные ошибки; в редчайших случаях чрезмерно длинные фразы (25–30 слов) разбиты на два предложения (единственная синтаксическая вольность, которую для удобства читателей позволил себе публикатор). Кроме того, составитель открывал абзацы в текстах без абзацев или с несоразмерно малым их количеством. Речевые неправильности, диалектные и сленговые особенности составителем сохранены. В ряде случаев сокращения, применявшиеся авторами («н-р», «т. к», «м-фон»), составителем были «расшифрованы» («н[априме]р», «т[ак] к[ак]», «м[агнито]фон»).