Рукопись Ченселора - [165]

В глубине души генерал по-прежнему любил свою жену и продолжал опекать ее. Что бы она ни совершила, считал он, она не виновата. Ее родители находились в руках тех, с кем сражался на поле боя ее муж. Это и довело ее до безумия.

Те же, кого Макэндрю считал своими друзьями, все это время намекали ему, что его жена якобы чересчур неразборчива в знакомствах. Так они пытались скрыть собственное неприглядное поведение. Но «друзья» не поняли главного: генерал был гораздо лучше, чем о нем думали. Гораздо добрее, терпимее. В каких бы поступках ни проявлялась болезнь, считал он, винить следует ее, эту болезнь, а не измученного ею человека.

А эта потная окровавленная тварь способна только повторять без конца одно и то же: «Проститутка», «шлюха». Рамирес сам приучил ее к наркотикам, довел до такого состояния, что она согласилась переспать с ним, лишь бы получить очередную дозу. И сделал он это из-за того, что она была женой человека, которого он ненавидел. Потом, чтобы скрыть правду, он опорочил доброе имя бедной женщины.

— Вы употребили выражение «склад ума типичной потаскушки». Что вы хотели этим сказать?

Рамирес насторожился: он почувствовал подвох.

— Она все время околачивалась в Гинзе. Там, как вы знаете, полно притонов, куда военнослужащим вход запрещен. А жена Макэндрю ездила туда, чтобы подцепить себе мужика.

— Эти притоны находились в юго-западной части Гинзы, не так ли? В 1967 году я был в Токио, и они еще существовали.

— Да, некоторые из них.

— Там и наркотиками торгуют? — поинтересовался Ченселор.

— Возможно, но в основном там торгуют сексом.

— А чем расплачиваются за эти удовольствия?

— Тем же, чем всегда.

— Деньгами?

— Разумеется.

— Нет, не разумеется. Жена Макэндрю не нуждалась в деньгах. Ей нужны были наркотики. Вы водили ее за нос, и тогда она попыталась сама, без помощи китайцев, раздобыть «марафет». Когда вы узнали об этом, вам стало ясно, что ваша стратегия может полететь ко всем чертям. Если бы независимая от вас служба выявила ее связи с китайской разведкой и провела расследование, вам бы пришел конец! Ваши махинации были бы разоблачены! А вам было что скрывать, сукин вы сын, да и другим тоже. Что вы сказали несколько минут назад? «Подобных операций было много»? И вот вы пытались скрыть это, выйти сухим из воды. А для этого вам надо было контролировать события…

— Это не было подстроено! — выкрикнул Рамирес. — Мы тут ни при чем! Ее нашли в Гинзе, на аллее… Мы не привозили ее туда… Ее там нашли… Если бы ее не обнаружили, она бы умерла!

Слова и образы слились в мозгу Ченселора воедино, образовав цельную картину случившегося. Как эхо, в голове звучали воспоминания Элисон о том, как ее мать нашли в воскресный полдень на пляже Фунабаси:

…Кто-то позвонил и спросил, дома ли мать… Потом… в дом прибыли два офицера. Они были чем-то взволнованы и явно нервничали…

Допоздна я слышала крики и топот… Внизу… толпились люди… Они суетились… переговаривались по рации… Открылась входная дверь, и на носилках внесли мать… Ее лицо было белое как бумага… Взгляд застывший, как у мертвеца… По подбородку стекали струйки крови… В тот момент, когда мать вынесли на свет, она неожиданно зашевелилась… Все ее тело начало извиваться. Только благодаря ремням она не упала с носилок. Я закричала и бросилась вниз, но какой-то майор (это был красивый негр) остановил меня, взял на руки и прижал к себе…

Майор-негр! Он стоял внизу, и именно его увидела мать Элисон…

Вспомнил Ченселор и другую сцену, во время своего визита в дом Макэндрю. После тех трагических событий прошло двадцать два года, но генерал продолжал заботиться о несчастной и по-прежнему любимой женщине. Так вот почему он рявкнул на Ченселора: «Подойдите к свету! Поднимите лицо! К свету, черт вас возьми!» Он хотел, чтобы лежавшая у него на руках жена увидела, что Ченселор не негр.

Значит, неправда, что китайские агенты подвергли мать Элисон пыткам и потом отправили назад как живое предупреждение, адресованное американской разведке. Никто ее не пытал. Ее изнасиловали, когда она пришла на связь в один из самых мерзких притонов Гинзы, где военнослужащим не разрешалось даже появляться. Затащили в аллею и там изнасиловали.

— О Господи! — прошептал Питер с отвращением. — Так вот что вы ему наплели! Вы упорно твердили, что ее изнасиловали негры, когда она пыталась установить связь в каком-то притоне.

— Мы сказали ему то, что было на самом деле.

— В таких злачных местах, как Гинза, это мог быть кто угодно. Но вы во всем обвинили негров. О Господи!

Ченселор с трудом поборол желание убить на месте сидевшего перед ним Рамиреса — столь велико было его отвращение к этому человеку.

— Хватит! Все остальное ясно без слов. Так вот какую информацию изъяли из личного дела Макэндрю и засунули в досье Гувера! После всего, что ей пришлось пережить, жена генерала оказалась в больнице, а его самого вы постарались отправить назад, в Корею. При этом Макэндрю назначили командовать не его прежней частью, а другой, полностью укомплектованной неграми. Каким-то образом вы переправили китайцам планы боевых операций наших войск — не ложные, а настоящие. Замысел ясен: командир, чью жену изнасиловали и довели до безумия негры, не станет щадить негритянские подразделения под убийственным огнем противника. Он сам готов погибнуть, лишь бы отомстить. И Макэндрю попадается в западню, расставленную его собственным командованием, в котором у него было немало друзей. Сотни солдат погибли, многие пропали без вести — и все из-за того, что вам надо было скрыть ваши эксперименты. Скрыть то, что вы сделали с его женой, с десятками других, подобных ей жертв. Изнасилование и геноцид — вот с помощью чего вы скрутили Макэндрю по рукам и ногам. О первом он старался не говорить, а свой поступок отказывался воспринимать как проявление геноцида. Однако связь между тем и другим была очевидна, и это парализовало волю генерала.