Руки вверх, Ваше Величество! - [36]
Мне повезло: давно знаю и люблю болгарский язык, поэтому и произведения Николая Мизийски, Спаски Гацевой, Георгия Стойкова, Хинко Георгиева, Руси Русева и других плевенских литераторов я читала в подлиннике до встреч с ними. Потом помогала в работе над переводами их произведений ростовским поэтам и журналистам Вениамину Жаку, Николаю Костареву, Лидии Акентьевой, Анатолию Ансимову, Владимиру Залужному и другим. А рассказы Николая Мизийски мне захотелось перевести самой. Некоторые из них печатались в газетах «Молот», «Комсомолец», журнале «Дон», два отобраны издательством для этой книги.
Думаю, наши ребята улыбнутся, читая о своих болгарских сверстниках. А с этой улыбки тоже начнется дружба, которая будет с детства и — навсегда.
В. Животкова.
Кто нацарапал на стене?
Это произошло на большой перемене. Апрельское солнце выманило всех во двор, и трудно было сказать, кто же сделал эту пакость. А пакость зеленела на белой стене, как раз под снимком, запечатлевшим скалу на окраине Плевена с пещерой у подножия. Какая пакость-то? В общем, не такая уж большая, но обидная — вопреки порядкам в школе и правилам хорошего поведения неизвестная рука написала: «Марианна — шЕмпанзе!».
Классная руководительница седьмого «А» пыталась заглянуть в опущенные глаза своих питомцев. Мальчишки и девчонки сидели за партами удивительно кроткие. Только Марианна нервно дергала косичку и сердито шмыгала носом. Едва ли кто мог усомниться в ее невиновности, едва ли кто мог помыслить, что это она сама написала о себе зелеными чернилами на белой стене такие слова…
В последовавшем разговоре было установлено, что дежурили Петр и Владимир. Они обсуждали в коридоре мировое футбольное первенство, однако кое-что видели. Например, как дочка директора вырвалась из кабинета отца и заскочила в их седьмой «А». Туда же прошел директор, чтобы вернуть дочь обратно. Но трудно было заподозрить ее: девчушке всего три года, и она еще не умеет писать. Не было сомнений и в отце, хотя ручка у него с зеленым стержнем. Человеку, занимающему такой важный пост, вряд ли до царапанья на стенах. Кроме того, товарищ директор, человек высокой грамотности, и не написал бы: «Марианна — шЕмпанзе!»…
Классная руководительница, пройдя между партами, стала у кафедры и сказала тоном, не терпящим возражений:
— У вас есть около часа, так как учительница математики не пришла. Никто отсюда не выйдет, пока нарушитель не будет выявлен…
Классная руководительница удалилась. К стенке, где висел снимок с зеленым изречением под ним, стал отрядный председатель Пламен.
— Ну? — произнес он. — Когда-то в этой пещере жили люди, неразвитые и невоспитанные. Царапали ли они, однако, такое на стенах? Не царапали — не найдены следы такого! А школа, дорогие пионеры и пионерки, — наш второй дом с правилами внутреннего распорядка!
Пламен, задумавшись, тронул пушок под носом. Так как он был председателем плюс поклонником детективов, то именно он должен был отгадать, кто же нацарапал на стене. Должен был, но не мог… Требовалось, пожалуй, вмешательство милиции: на стене — Пламен был уверен в этом на все сто процентов — остались отпечатки пальцев злоумышленника.
Несмотря на напряженность момента, Васил с передней парты рассмеялся. Вероятнее всего, криминалисты обнаружат отпечатки пальцев тех, кто вешал фотографии скалы, или следы какой-нибудь мухи…
Но злоумышленник здесь, в классе. Едва ли кто будет это оспаривать. Осталось только разоблачить его, потому что вряд ли он захочет признаться сам…
К черной классной доске вышла Донка Игликова. У нее был внушительный рост, и она могла поколотить любого мальчишку в классе. Выражение Донкиного лица быстро утихомирило болтунов.
— Будем рассуждать логично, по системе исключений, — сказала Донка, беря мел.
— Что за система такая? — спросил двоечник Пантелей.
Его не исключали из школы, потому что был он тихим, а только оставляли в каждом классе на второй год.
— Ш-ш-ш! — зашикал весь класс.
— У кого из нас ручки с зеленым стержнем? — И Донка написала на доске: — Канчо, Ганка, Йото, Спас.
Никто не возразил. Промолчали и эти четверо, хотя насупились.
Донка продолжала:
— У кого есть что-то против Марианны?.. У Ганки, потому что в прошлый четверг Марианна подсказала ей неправильный ответ на задачу по алгебре. У Йото, потому что вчера она не дала ему пирога. У Спаса — из-за заметки в стенгазете. Еще Боян разбил Марианнино окно, и его мать заплатила ее матери…
Донка написала еще четыре имени:
— Ганка, Йото, Спас, Боян.
И четверо сказа ли: «О»! А Донка Игликова показала на анонимную надпись на стене:
— В слове «шимпанзе» первая гласная «И», а не «Е». Однако среди нас есть такие, кто не в ладах с правописанием, хотя они уже почти взрослые. Как зовут этих «грамотеев»?
С первых рядов продиктовали четыре имени:
— Спас, Боян, Васил, Пантелей…
Потом Донка протерла очки, как будто их запорошило мелом, помолчала, чтобы все вникли в написанное, и сказала:
— Только одно имя фигурирует три раза, оно — в каждом ряду. Если обладатель этого имени захочет поколотить меня, могу его отколотить и я!
Спас встал из-за парты. Не совсем охотно, не очень быстро, но встал.
