Руки оторву! - [37]

Узан и звенящий шаман разошлись с кубайскими колдунами, пение смолкло.

Вышел Лал в белых холщовых одеждах. Свободная рубаха и штаны эффектно развевались на легком ветру, лицо, словно вырезанное из темного дуба, было спокойным и торжественным.

Все отошли от места испытаний, и Лал величественно ступил на горячие угли пылающего костра. Его одежда задымилась, кое-где даже загорелась, но Лал продолжал идти сквозь огонь, не убыстряя шаг и сохраняя спокойствие и отрешенность на лице.

Азамат встал рядом со мной и, пряча улыбку в кулак, сказал:

– Сок молочая и отвар мака…

– Что?! – недоуменно спросил я.

– Лал покрыт соком степного молочая и выпил отвар мака, его хоть в печь руссов засунь – ничего не почувствует… Хм, хм, – подавляя смех, прошептал младший Аманид, – а сейчас – внимание!

Шаманы мрассу стали швырять на угли высокие зеленые растения, которые показались мне знакомыми, а когда от них пошли клубы белого дыма, то запах я сразу узнал – конопля!

– А это зачем? – недоумевал я.

– Считается, что окуренный белым дымом не может говорить неправду, а мы жжем обалдуйку[62], чтобы спинороги[63], которые ждут нашего друга в воде, его не тронули, они запах обалдуйки не переносят, а ведь могут обглодать его начисто! – продолжал комментировать происходящее Азамат.

Испытуемый подошел к небольшому водоему, плавно, без всплеска исчез в черной воде, долго не появлялся, минут пять, я уже начал волноваться, но черноволосая голова появилась у противоположного берега. Вода как будто вскипела вокруг него, кубаи одобрительно загомонили, но Лал выбрался на сушу, хотя на руках, ногах и лице его появились небольшие кровоточащие ранки – рыба все же попробовала его на вкус.

– Эх, – скривился Азамат, – всего не предусмотришь, мы ему дыхательные трубки-то в берега вкопали – реже всплываешь, рискуешь меньше, спинороги на всплеск плывут. А вода, видишь, молочай и запах обалдуйки смыла!

Покусанный, но не сломленный, Лал влез в медную трубу, подручные Узана стали греть патрубки факелами. Через минуту из трубы стали вываливаться небольшие черные змеи.

Я содрогнулся, представляя, что там сейчас в трубе. Но Азамат и глазом не моргнул и меня успокоил:

– Мы им туда мордатых змей[64] подсунули, сейчас они с гадюками разберутся, Лалу просто полежать надо.

И действительно, шустрые черные змейки улепетывали во все стороны, а за ними потянулись длинные (около двух метров) и более светлые гады с широкими и длинными головами, а следом за ними – наш герой. Ну, что же, огонь, воду и медные трубы он прошел, – впереди тускло освещенная площадка со столбом и зубастыми черепами.

Как только Лал на нее ступил, в освещенный круг с протяжным мявом впрыгнул, посверкивая зелеными глазами, гепард, за ним еще один, следом еще несколько. Скоро вся площадка была заполнена шипящими кошками – тотемными животными кубаев.

Лал стоял неподвижно, гоняя желваки. Крупный пятнистый самец уже понюхал его ногу, как вдруг раздался леденящий душу вой, и на площадку предков ворвались огромные черные волки, прародители мрассу, рыча и скалясь.

Гепарды, обескураженные напором, отхлынули от Лала, сбились в кучу и ощетинились. Слегка завывая, задвигали задними лапами, готовясь к смертельным прыжкам.

Лал воспользовался заминкой, спокойно прошел между группами хищников, прямо к небольшому деревянному столу, где его, по-видимому, ожидало последнее испытание.

Я в восторге вскричал:

– Это настоящее чудо, волки пришли спасти своего потомка!

Азамат иронично заметил:

– Волк – прародитель, всегда придет на помощь мрассу… Особенно если протащить окровавленную тушу барана от его логова до места, где эта помощь понадобится!

На холме произошла заминка: шаманы растаскивали зверюг, не давали им вступить в схватку. Мрассу и кубаи смело хватали хищников за задние лапы, за шерсть, вопя какие-то команды на своих языках, увещевали волков и гепардов заунывными заклинаниями. Звери рычали и упирались, но людей не трогали. Вскоре колдунам удалось отвлечь своих тотемных животных, и чародеи стали кормить хищников сырым мясом, увлекая их постепенно в разные стороны от холма. Очень быстро довольное урчание зверей затихло во тьме, окружающей холм.

Узан высыпал на стол горсть риса, указал на нее жезлом с навершием из черепа какого-то мелкого примата, пугающе похожего на голову ребенка, но успокаивали торчащие клыки.

Лал собрал рис и засунул его в рот, подержал с минуту и вынул его мокрым комком, швырнул на стол так, что рис разлетелся и прилип к лицам Узана и его помощников.

Мрассу зарычали от удовольствия, кто-то из них издал вой, который тут же подхватили волки неподалеку, в степи.

Азамат пояснил:

– Этот обычай жужубуны притащили из далекой восточной империи Закатай. Тамошние жители считают, что клятвопреступник не сможет слюной смочить рис. У него, презренного лгуна, обязательно пересохнет во рту. Помочь Лалу в этом было совсем просто: мы ему кусок курдючного сала к коренному зубу привязали, еще до испытаний, так что он им рису хоть казан намочит! – И закричал, уже Лалу: – Ты герой Великой степи! Завтра пир в твою честь! Я о тебе сложу песню, ты – гордость мрассу, сегодня ты возвысил Ак-акча выше полета орла!