Рука - [5]

А я женился на Изабель.

Я бы мог теперь сказать:

— Вот и все…

Но это, однако, не так; задумав приподнять покров с истины, я обнаружил, что мое старое, более или менее сносное представление о самом себе трещит по швам и я предстаю совсем в другом свете.

Началось это еще в Йеле. Даже раньше. До того, как я встретил Рэя. По правде говоря, это началось с детства. Я хотел… Попробуйте-ка подыскать нужные слова! Я хотел бы все мочь, стать кем хочу, дерзать, смотреть прямо в глаза людям и высказать им…

Смотреть на людей так, как это позволяет себе, например, старик Эшбридж, перед которым я только что почувствовал себя мальчишкой.

Он не снизошел до разговора, объяснений. Он не жаждал общения. Я же стоял перед ним в смущении. Может быть, он читал мои мысли? И я был ему совершенно безразличен?

В его доме толпились десятки приглашенных. Заботило ли его, что они о нем думают? Он предоставил в их распоряжение напитки, изысканную еду, открыл настежь двери всех комнат, включая и ванную, где Патриция…

Знает ли он, что жена ему изменяет? Страдает ли от этого? Или всего лишь презирает беднягу Рэя, который один из многих и которого позабудут через пять минут, этим же вечером, найдут замену, и все произойдет, возможно, в той же ванной комнате.

Я не только потому восхищался Эшбриджем, что он богат и что его капиталы вложены по меньшей мере в пятьдесят предприятий, начиная от коммерческого пароходства и кончая производством телевизоров.

Когда десять лет назад он обосновался в наших краях, я мечтал заполучить его в качестве клиента, заняться хотя бы частичкой его дел.

— Как-нибудь на днях поговорим, — сказал он мне.

Шли годы, а он так и не поговорил со мной. И я не был на него в обиде.

Рэй — другое дело, мы с ним однолетки, почти одного происхождения и вместе учились в Йеле, где я проявлял куда более блестящие способности, а вот потом он стал влиятельной шишкой на Мэдиеон-авеню, тогда как я всего-навсего — скромный адвокатишка в Брентвуде, штат Коннектикут.

Рэй выше меня, сильнее меня. В двадцать лет он уже умел смотреть на людей так, как смотрит на них старый Эшбридж.

Мне встречались и другие люди их породы. Они попадаются и среди моих клиентов. Мое отношение к ним колебалось в зависимости от обстоятельств и настроения. Иногда я убеждал себя, что восхищаюсь ими, в другие дни признавал, что завидую.

Но теперь-то, сидя на скамейке, я открыл, что всегда испытывал к ним ненависть.

Они пугали меня. Они были чересчур сильны для меня, или, вернее, я был слишком слаб для них.

Помню тот день, когда Рэй познакомил меня с Моной. На ней было мини-платьице из черного шелка, под которым угадывалось все ее трепетное, как бы отдающееся вам тело.

— Почему такая досталась не мне?

Мне — Изабель. Ему — Мона.

Я потому именно и выбрал Изабель, что никогда не мог осмелиться обратиться к таким, как Мона или Патриция, а именно к женщинам такого сорта меня влекло до потери сознания.

Ветер так неистовствовал, что я думал, вот-вот он сорвет с сарая крышу. Дверь уже сорвало с одной из петель, и она косо свесилась набок, глухо стуча о стену.

Снег беспрепятственно врывался в дверной проем и уже подбирался к моим ногам, а мысли все текли, как в бреду.

«Я убил тебя, Рэй… «.

А что если я пойду и скажу двум женщинам, сидящим сейчас в теплом доме, освещенном мягким светом свечи:

— Я убил Рэя…

Они не поверят мне. Не тот я человек, который способен убить Рэя или кого бы то — ни было.

И тем не менее я это сделал и испытывал физическое удовлетворение, похожее на сильное опьянение.

Нужно подняться. Я же не обязан торчать здесь всю ночь. Кроме того, я промерз насквозь и испытывал страх за свое сердце. Я всегда боялся, что оно вдруг перестанет биться.

Я нырнул в снег, который хлестал меня по лицу, по груди: ноги глубоко увязали в нем. С большим трудом удавалось мне вытаскивать их из снега.

— Рэй!..

Только бы не сбиться с дороги. Дома абсолютно не было видно. Я постарался сориентироваться, теперь надо идти прямо.

А что если Рэй уже сидит с женщинами в гостиной, у камина? Я представил себе, как они посмотрят на меня, словно на призрак, и скажут:

— Где ты так долго бродил?

Эта мысль напугала меня, но и придала силы. Наконец я наткнулся на стену дома я стал шарить по ней, отыскивая дверь. Они не слышали, как я подошел. Когда я открыл дверь, прежде всего мне бросились в глаза горящие в камине поленья, потом я увидел, что кто-то сидит в кресле, кто-то, на ком был светло-голубой капот Изабель. Но это была не Изабель, а Мона.

— Где она?

— Изабель?.. Она пошла приготовить что-нибудь перекусить… Но…

Доналд?

Она почти вскрикнула:

— Доналд?

Но не встала с кресла, не посмотрела на меня. Она уставилась на огонь камина. На ее лице не отражалось никаких чувств, разве что недоумение.

Совсем тихо она проговорила:

— Вы не нашли его?

— Нет…

— Вас не было так долго…

До нее начал доходить смысл произошедшего.

— Но ведь он сильный, — сказал я, — куда более сильный, чем я…

Возможно…

— Возможно — что?..

Стоит ли лгать? И как смог бы Рэй найти дорогу среди этого снежного, ледяного океана?

Вошла Изабель, в одной руке она держала все тот же канделябр, в другой — тарелку с сандвичами. Взглянув на меня, побледнела, лицо у нее вытянулось.