Рука Москвы - [13]

ВАЙНО. Не стыдно, Юрген? Вот вы-то и потеряли форму. Ну какой, скажите на милость, профессионал, отправленный на задание, будет вести себя так, как этот Артист?..»

Нифонтов извлек из компьютера дискету и спрятал ее в карман.

— Какой комментарий вы хотели от меня получить? — спросил Олег Иванович, понимая, что наступает самая важная для Нифонтова часть разговора, но не ощущая в ней никакой опасности для себя.

— Я не спрашиваю, почему вы дали эту информацию Генриху Вайно. Я хочу знать: чем он мотивировал свою просьбу?

— Вы даже мысли не допускаете, что информацию о ваших людях дал не я, а кто-то другой?

— Информации о них нет нигде. Только их старые личные дела в архиве Минобороны. О команде Пастухова известно только мне, генералу Голубкову и вам.

— Не понимаю вашего тона, генерал. Вайно хотел получить информацию о людях, которых нанимают в охрану особо важной персоны. Как я теперь понимаю, эта персона — Томас Ребане. Я не видел причин, чтобы отказать ему в этой просьбе. Эта информация абсолютно невинна. То, что я сообщил, не составляет никакого секрета. Сведения об их службе можно без особого труда получить в архиве Минобороны, а чем они занимаются сейчас — по месту жительства. Возможно, мне не следовало упоминать об их гонорарах, — добавил он. — Согласен. Но это могли быть гонорары за их работу в агентстве «МХ плюс». Вольно же было Генриху Вайно трактовать это, как плату за выполнение специальных заданий. Можно даже сказать, что я оказал вашим людям услугу: помог им получить очень даже неплохой контракт.

— Какое у вас образование, Олег Иванович?

— Экономический факультет МГУ и заочный юридический институт, — ответил куратор, удивленный неожиданным вопросом. — Плюс курс обучения в Международном центре стратегических исследований имени Джорджа Маршалла в Гармиш-Партенкирхене.

— Поразительно. И не понимаете, что вы засветили ребят? Я был лучшего мнения об этом центре. Вы их подставили. Именно тем, что эта невинная информация поступила от вас. Генрих Вайно знает, где и кем вы работаете. И если у вас была информация об этих людях, это уже само говорит о том, кто они такие.

— А кто они такие?

— Они — никто, — резко ответил Нифонтов. — В этом их главная ценность для нас. И главная защита — для них. Мы используем их только тогда, когда не можем задействовать официальные силовые структуры. Вы их расшифровали. И лишили единственного прикрытия.

— Вы сгущаете краски, генерал, — возразил Олег Иванович. — Генрих Вайно, как вы сами могли судить по его реакции, и мысли не допускает, что они профессионалы, отправленные на задание.

— Только потому, что он, возможно, тоже учился в Гармиш-Партенкирхене, — парировал Нифонтов. — А Юрген Янсен допускает. Более того — он абсолютно в этом уверен. Потому что он бывший полковник КГБ и закончил академию КГБ. А там очень хорошо учили анализировать информацию и делать выводы из самых невинных сведений. Почему, по-вашему, Янсен заплатил им бешеные деньги и тем самым привязал к Томасу Ребане? Да потому что он понял, кто они такие!

— Виноват, — признал Олег Иванович, рассудив, что не стоит обострять отношения. — Чего вы хотите от меня? Чтобы я принес извинения? Приношу.

— Я-то ваши извинения приму. А вот примут ли их жены этих ребят, если по вашей милости станут вдовами?

— Генерал, я по-прежнему не понимаю, почему вы видите все в таких мрачных тонах.

— Вы это поймете, когда их арестуют, навесят на них нападение на воинскую часть, взрыв на съемочной площадке и даже убийство Томаса Ребане, если в нем возникнет необходимость — а она может возникнуть. И еще Бог знает что. И все это будет — рука Москвы! И нам останется либо признать, что это наши люди. Либо отречься от них. Что мы и сделаем.

Нифонтов помолчал и перешел на официальный тон:

— Прошу немедленно дать нашему послу в Таллине и эстонской резидентуре следующие указания. Нужно предпринять все, чтобы похороны эсэсовца, если они состоятся, прошли без единой акции со стороны русскоязычного населения, которая могла быть расценена как провокационная. На это должны быть сориентированы и все пророссийские партии и общественные организации. Это единственный способ нейтрализовать планы национал-патриотов. И единственная возможность помочь нашим людям.

— Вы имеете в виду команду Пастухова?

— Я имею в виду русских в Прибалтике.

— Я дам эти указания. Сегодня же. Не будем ссориться, генерал, — примирительно произнес Олег Иванович. — Не время. Мы с вами в одной команде. В трудные времена команда должна быть одним целым. А сейчас трудные времена.

— Вы ошибаетесь, — возразил Нифонтов. — Вы в команде президента Ельцина. А я в команде президента России.

— Даже если президентом станет Зюганов? — с иронией поинтересовался Олег Иванович, с облегчением ощущая, что разговор перешел в ту область, где он чувствовал себя в своей стихии.

— Знаете, в чем главное достижение российской демократии?

— Знаю. В свободе слова.

— Нет. В том, что сегодня не нужно быть героем, чтобы сказать «нет». Даже самому президенту. Разрешите идти?

— Не смею задерживать.

Нифонтов вышел. Олег Иванович проводил его хмурым взглядом, походил по кабинету и остановился у окна.