Рука Москвы - [100]

Роза Марковна еще раз всмотрелась в снимок, и Томасу показалось, что она побледнела.

— Вы его узнали, — мелькнула у него догадка.

— Нет, я не знаю этого человека, — повторила она. — Поехали, Семен. Хочу поскорей оказаться дома. В моем возрасте такие умственные нагрузки противопоказаны.

— Какой возраст! — укорил ее Томас. — Вы еще очень даже ничего. Особенно когда смеетесь. Когда смеетесь, вы становитесь молодой. Вам нужно чаще смеяться.

— Я постараюсь.

Возле подъезда гостиницы «Виру» Артист остановил машину. Томас вылез и осмотрелся. Его белый пикапчик стоял на платной стоянке. «Мазератти» Артиста не было. «Линкольна» тоже не было. Роза Марковна подождала, пока выгрузятся Артист и Муха, села за руль «фиата» и немного вымученно улыбнулась:

— Спасибо, молодые люди. Мне было с вами интересно.

— Секунду, не уезжайте, — попросил Артист. Он для чего-то взял у Мухи спортивную сумку «Puma» и побежал к цветочнице, раскинувшей свой многоцветный товар на углу гостиницы. Вернувшись, галантно поднес Розе Марковне крупную, как качан капусты, бледно-желтую розу на длинном стебле. — Роза Марковна, это вам. Это «Глория Дей». Должен признаться, что Эстония нравится мне все больше.

— Мне тоже, — сказал Муха.

«Фиат» отъехал от гостиницы.

— Быстро, ловим тачку! — распорядился Артист.

— Зачем нам тачка? — удивился Томас. — Вон мой «жигуль».

— А ключи?

— При чем тут ключи?

Со своим «жигулем» Томас прекрасно обходился и без ключей. Ключи он много раз терял по пьянке, поэтому запасной всегда держал в салоне под ковриком. А проникнуть в машину не составляло никакого труда, так как замок на задней правой двери давно уже был сломан, и дверь открывалась, если ее дернуть за ручку и одновременно пнуть.

— Езжай за «фиатом», — приказал Артист. — Близко не подходи.

— Она поедет домой, — напомнил Томас.

— Сомневаюсь.

Он оказался прав. Роза Марковна повернула не к своему дому, а к Старому городу. Возле табачного киоска остановилась. Но подошла не к прилавку, а к уличному телефону.

— Кому-то звонит, — заметил Томас. — Она могла бы позвонить с твоего мобильника.

— Значит, не могла, — ответил Артист.

Закончив разговор, Роза Марковна вернулась в машину, миновала ратушу и свернула к Домскому собору. Припарковалась на малолюдной в этой дневное время площади перед собором, открыла дверцу и закурила, не выходя из машины. По приказу Артиста Томас приткнул «жигуленка» за автобусной остановкой возле библиотеки Крейцвальда и заглушил двигатель. С этого места хорошо были видны и Домский собор, и площадь, и «фиат» Розы Марковны.

Минут через десять она вылезла из машины и пошла к собору. Роза «Глория Дей» была у нее в руках.

— Проверь, — сказал Артист.

Муха извлек из спортивной сумки с надписью «Puma» плоскую черную коробку, выдвинул из нее антенну и покрутил ручку настройки. В динамике раздалось слабое шипение. Муха кивнул:

— Порядок, пашет.

Роза Марковна подошла к собору и остановилась. Артист и Муха внимательно наблюдали за ней.

— Чего мы ждем? — поинтересовался Томас.

— Фитиль, помолчи, — попросил Муха.

До Томаса вдруг дошло:

— Я понял! Она узнала этого человека! Да, узнала! Того, что на снимке! Вы думаете, она ждет его?

Ни Муха, ни Артист не ответили. Томас почувствовал себя обиженным.

— Хоть показали бы мне это завещание, — сказал он. — А то вы уж совсем держите меня за пешку. А сказали, что считаете меня своим другом. Друзьям принято доверять.

Артист вынул из кармана листок и молча сунул его Томасу.

Это была ксерокопия завещания, которую когда-то оставил Томасу генерал Мюйр. Но затушеванные места на ней были каким-то образом проявлены и выделялись из текста, словно бы отмеченные светло-серым маркером.

«Я, гр. Ребане Альфонс, 1908 года рождения, находясь в здравом уме и ясной памяти, действуя добровольно, настоящим завещанием завещаю все принадлежащее мне имущество гр. Штейн Розе Марковне, 1941 года рождения».

— А я вам еще в Аугсбурге сказал, что она наследница, — прокомментировал он.

— Не туда смотришь, — сказал Муха.

Томас прочитал:

«Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, из которых один выдается на руки завещателю Ребане Альфонсу, а второй хранится в делах нотариуса по адресу поселок Усть-Омчуг Тенькинского района Магаданской области…»

— Вот это номер! — поразился Томас. — Магаданская область! Это же Колыма! Как его туда занесло?

— Это не главное, — сказал Муха.

— А что главное?

— Дата.

«Завещание составлено и заверено дня Четырнадцатого, месяца Октября, года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».

Томас даже потряс головой. Этого не могло быть. И тем не менее это было. Так и стояло: «Года Одна тысяча девятьсот семьдесят пятого».

— Это что же получается? — ошарашено спросил Томас. — Выходит, в семьдесят пятом году он был еще жив? Может, он и сейчас жив?

На безлюдной площади появился высокий худой человек в светлой шляпе и белом плаще. В руке у него была трость. Судя по какой-то особенной медлительности его движений, это был глубокий старик, но держался он прямо, посматривал вокруг словно бы свысока и лишь слегка опирался на трость.

— Приготовься, — приказал Артист.

— Все готово, — ответил Муха.