Руины Горлана - [32]

Холт повернулся, искоса посмотрев на мальчика.

— Кролик? — переспросил он.

Взглянув еще раз, Уилл почти сразу поправился:

— Кролики.

Холт всегда настаивал, чтобы все было точно определено.

— Конечно, — проворчал он. — Если бы это были, например, скандианцы, тебе нужно было бы знать точное количество.

— Думаю, да, — кротко отвечал Уилл.

— Ты думаешь! — язвительно отозвался Холт. — Есть огромная разница между одним скандианцем и дюжиной!

Уилл кивнул. В последнее время Холт перестал называть его юнцом, и это было одной из перемен, произошедших в их отношениях. Теперь Холт обращался к ученику по имени, и Уиллу казалось, что учитель наконец проникся к нему если не уважением, то хотя бы привязанностью.

Совсем чуть-чуть.

Негромкий голос Холта снова вывел мальчика из задумчивости:

— Так… кролики. И всё?

Уилл посмотрел в указанном направлении. На снегу едва виднелась еще одна цепочка следов.

— Горностай! — торжествующе заявил он, и Холт снова кивнул.

— Горностай, — согласился он. — Но ты должен был сразу понять, что там кто-то еще, Уилл. Смотри, эти кроличьи следы такие глубокие — животных явно что-то вспугнуло. Такая примета подсказывает, что был кто-то еще.

— Понятно, — равнодушно ответил Уилл, но Холт покачал головой:

— Нет. Слишком много тебе остается не понятно, потому что ты не сосредоточиваешь внимание. Нужно тебе поработать над этим.

Уилл промолчал. Он просто принял замечание к сведению. К этому времени он уже знал, что Холт ничего не говорит без причины. И тут уж никуда не денешься.

В молчании они ехали дальше. Напрягая зрение, Уилл всматривался в снежное полотно вокруг в поисках новых следов, новых примет зверья. Они проехали еще с километр, и уже начинали попадаться знакомые ориентиры, говорившие, что они близко к хижине, когда мальчик заметил кое-что.

— Смотрите! — окликнул он учителя, показывая на перепаханный снежный участок возле самой тропы. — Что это?

Холт обернулся. Следы — если это были они, — не походили ни на какие другие, которые Уиллу приходилось наблюдать. Рейнджер направил коня прямо туда.

— Хм-м-м, — задумчиво протянул он, — такие я тебе еще не показывал. В последнее время нечасто их встретишь, так что смотри как следует, Уилл.

Учитель легко соскочил с седла и, по колено увязая в снегу, пошел к взрыхленному месту. Уилл — за ним по пятам.

— Что это?

— Вепрь, — коротко отозвался Холт, — и здоровенный.

Уилл испуганно огляделся. Может, он и не знал, как выглядят на снегу следы дикого вепря, однако понимал, как опасно встретить самого зверя.

Холт заметил взгляд мальчика и успокаивающе махнул рукой:

— Не бойся, его нет поблизости.

— Вы узнали это по следам? — спросил Уилл, рассматривая снег. Глубокие рытвины и борозды явно были пропаханы очень крупным зверем. И похоже, он был еще и свирепым зверем.

Мальчик машинально схватился за лук.

— Нет, — невозмутимо ответил Холт, — по коням. Будь вепрь где-нибудь поблизости, эти вот двое храпели бы, ржали и били копытами. Мы бы это точно заметили.

— О-о, — только и мог ответить Уилл, чувствуя себя дураком.

Он слегка ослабил хватку. Тем не менее, несмотря на уверения рейнджера, Уилл не удержался и еще раз опасливо оглянулся, и сердце его бешено забилось, когда в одном из кустов он заметил движение.

Густой подлесок по другую сторону тропы колыхнулся, слабо, но все же отчетливо. Если бы мальчик не учился у Холта, он бы решил, что это проделки ветра, но уроки, преподанные рейнджером, дали свой результат, обострили взор и ум Уилла. Было безветрие. Ни малейшего дуновения…

И тем не менее кустарник всколыхнулся еще раз.

Рука Уилла вновь медленно поползла к колчану. Плавным движением, чтобы не спугнуть тварь, он вытянул стрелу и наложил на тетиву.

— Холт? — Мальчик старался говорить ровным тоном, и все же голос его дрогнул. Он раздумывал, остановит ли стрела взбесившегося вепря. Вряд ли.

Оглянувшись, учитель увидел Уилла, готового выстрелить, а затем проследил направление его взгляда.

— Надеюсь, ты не думаешь пристрелить того бедного крестьянина, который имел несчастье затаиться в этих кустах? — с иронией поинтересовался он. Звук его голоса донесся до кустарника по ту сторону тропы.

Кто-то, сидевший там, завозился, и Уилл услышал панические вскрики:

— Не стреляйте, добрый господин! Пожалуйста, не надо стрелять! Ведь это всего лишь я!

На свет выбрался взлохмаченный и перепуганный старик и заторопился им навстречу, однако тут же споткнулся о трухлявый пень и растянулся на снегу. Неуклюже поднявшись, старик протянул к ним руки, выставив вперед пустые ладони, показывая, что при нем нет оружия. Приближаясь, он безостановочно лопотал:

— Всего лишь я, сэр! Зачем стрелять, сэр? Всего лишь я, и клянусь, я совсем не опасен для таких, как вы!

Старик наконец вышел на середину тропы, не сводя глаз с лука у Уилла в руках и поблескивающего, острого как бритва наконечника стрелы. Мальчик медленно опустил оружие, рассмотрев человека. Очень тощий, с длинными руками и ногами, он был одет в рваный, грязный балахон. Седая борода торчала клочьями, а на макушке блестела лысина.

Старик остановился от Холта и Уилла в нескольких шагах и, опасливо улыбаясь, в последний раз повторил: