Ругачёвские чудеса - [31]

Маргарита с того дня, когда нашла в московской квартире тот пакет под вазой на столе, каждую ночь почти не спала. Она уже сделала два запроса об исчезнувшем в милицию, с того дня «Ушел и не вернулся» – как неотвратимый диагноз вошел в её жизнь. Став темой интонаций, призмой всех этих дней. Ответ приходил один и тот же, четкий и беспощадный в своей неопределенности. «Выехал на поезде в Бишкек. Далее исчез. Свидетелей нет». Возможно, поэтому, измученная бессонницей и угрызениями, что оставила его одного в квартире, поддалась на его уговоры дать ему возможность творческого уединения, Маргарита была совершенно измотана тревогой за него. И именно в то утро уснула так глубоко, что не услышала, как Марат собирался и ушел лепить в песочницу.

Раннее утро следующего дня, пока все спят, самое время игр Марата, пока все спят. Он вынырнул из-под теплого одеяла. Бесшумно собрался, повесив на шею ключ от входной двери, выпорхнул в новое, влажное от утренних туманов утро. Рассвет над Ругачёво высоко расплескал свои краски, щедро замешивая его в золоте восходящего солнца. Маргарита спала, давно уже смирившаяся с этой особенностью сына, – раннее вставание, чтобы лепить свои песочные расчудесины, пока никто не видит. Зато завтрак он прибегает поесть ровно к 8 утра, словно в голове у него свой надежный будильник завелся с самого рождения.

Из ателье «Маргарита» Марат вышел этим утром без совочков, без пластмассового ведерка с водой, чтобы, как обычно, смачивать песок, чтобы можно было лепить причудливые фигурки, а не только дворцы. Он не собирался в этот день лепить. А достал припрятанные в его пестрой курточке ножи, вернее, стилеты того самого парня, представившегося как Стилет. Его дар он держал подмышкой, нежно закутанным в полотенце. Оглядевшись, убедившись, что улица пуста, он принялся с азартом метать ножи. Попадание было безупречным. На песке, рядом с песочницей, остался выложенный им накануне узор. Он прицельно метал в узор ножики, между камешками. Он метал азартно и увлеченно, а главное – с удивительно каллиграфически четкими, выверенными движениями. И стилеты вставали именно туда, куда посылал их Марат. Словно он был опытный кукольник, а стилеты – послушные ему куклы-актеры. Он понимал, что утаил от мамы этот странный подарок от незнакомца. И даже само то, что он нарушил строжайший запрет матери – никогда ничего не брать у чужих – пугало его и будоражило. Заставляло метать стилеты очень быстро, в страхе, что его тайна будет увидена, раскрыта, и он будет наказан.

Город еще спал. Даже дворничиха Клавдия еще не пришла подметать улицу смешной, сложенной из множества прутиков метлой. Так похожей на перевернутое деревце. Поэтому, когда Марат видел в руках этой Клавдии метлу-дерево, всегда думал, что, наверное, и сказочные великаны выглядят так же – с вырванными деревьями в руках. Только не было у неё злобности, которая должна была бы быть у настоящих великанов. Но все же с ее появлением на улице, когда она мела, размахивая метлой наотмашь, делая на всю улицу «ширк-ширк», Марат предпочитал уходить домой к маме. И старался наиграться, пока она не появилась на улице. Но вместо «ширк-ширк» тети Клавы он услышал звук подъезжающей машины. Это подъехала та же машина. Не выходя, из машины на него пристально смотрели Стилет и его Босс. Марат подумал, что Стилет вернулся за своими красивыми ножами. И он, понимая, что сейчас навсегда простится с удивительной игрушкой, поскорее собрал их, выдергивая из земли. И, не удержавшись, еще раз проворно выкидывал, словно выпуская в полет. И ножики приземлялись и покорно вставали после кульбита в воздухе на равном расстоянии друг от друга, как послушные солдатики.

Босс и Стилет, не выходя из машины, пристально смотрели на Марата, метавшего ножи с азартом последнего и запретного раза. Озираясь, нет ли кого поблизости, Босс, не разжимая губ с зажатой сигаретой, сказал Стилету:

– Ну, иди! Поговори!

Сам же Босс смотрел из машины на Марата оценивающе, нисколько не умиляясь, а жестким взглядом дельца, предвкушающего выгоду. Уже в спину Стилету выдохнул клубы дыма со словами:

– И мечет виртуозно! Талант!

Когда Стилет приблизился к Марату, Марат уже собрал ножи и, словно наигравшись, протянул их Стилету.

– Все тут! Вы забыли их! А они красивые! Вот… Стилет, не вынимая руки из карманов объемного длиннополого кашемирового пальто теплого коричневого цвета, в котором он был похож; на большого, долговязого и сильно исхудавпiero медвежонка Тедди, неожиданно грустно ухмыльнулся, сказав Марату:

– Я же их тебе подарил. А ты не понял?.. Да, твои они! Владей!

Немного помолчав, покосился на сидящего в машине Босса, развязав узел, он снял галстук. Со снятым галстуком подошел к дереву. На вытянутой руке прислонил галстук к стволу старой, массивно-кряжистой ивы, растущей напротив песочницы. И молча подмигнул Марату, в недоумении застывшему в песочнице.

Марат тотчас понял, чего от него ждал Стилет. И моментально стал метать ножи, прицельно попадая в приложенный Стилетом к стволу ивы галстук. Но он не просто метал ножи. Изящные стилеты Стилета вонзались ровно в диагональные полоски яркого полосатого галстука.