Руфанна Элдер - [7]

РУФАННА: О, нет, нет. Джесс, ради всего святого, что ты такое говоришь.

ДЖЕСС: Не надо про святое. Ты любишь другого. Я так и знал. Так и знал. Твоя любовь ко мне прошла. Ты произносила имя другого мужчины.

РУФАННА: Если я и сказала что-то о Джуде, сам подумай. Он всего лишь ребенок. Как я могу любить ребенка.

ДЖЕСС: (маниакально) Вот именно, как ты можешь любить кого-то кроме меня. Ты забыла, что мы помолвлены? Забыла, что мы обещаны друг другу? Знаешь что, моего имени ты никогда не произносила таким искренним чувством, с такой умопомрачительной нежностью. О, Руфанна, осторожней. Осторожней. Я выясню, в чем тут дело, даже не надейся, что я это так оставлю. Джуд не ребенок. Я видел его только вчера. Он стал юношей. И как ты отметила во сне, у него прекрасная белокожая грудь.

РУФАННА: Господи, да в чем ты меня обвиняешь?

ДЖЕСС: Ты меня обманула. Но я выясню правду. (Направляется прочь.)

РУФАННА: О, Джес, куда ты, не уходи. Не бросай меня здесь. Я не могу домой, мне больше нет туда дороги! О, Джесс, Джесс. (Он уходит) Боже мой, Господи смилуйся! Что я наделала? Что произошло? Неужели я ему все рассказала во сне? О, я чувствовала такую усталость. Боже, что теперь будет со мной, со всеми нами, да, с нами, с нами троими. Джесс верен себе. У него жестокий нрав. Мне кажется, он стоит, возвышаясь надо мной, подобно разгневанному ангелу-хранителю, который никогда не простит и не забудет!

Свет гаснет

Сцена 6

ДЖЕСС: (наедине с собой) Кто бы меня сейчас узнал! Это было первое, что я сказал себе, очнувшись там, в лесу, где я метался, блуждал, бежал очертя голову сквозь чашу и, наконец, уснул, упав без сил. Волосы мои были в коре и в листьях. Но думаете, я пошел к доктору Ульриху, потому что споткнулся и содрал кожу? Думаете, меня привели к нему кровоточащие ссадины на руках и на ногах? Ничего подобного! Нет, я отправился к доктору, чтобы поведать ему о том, что я потерял. И что же я потерял? А потерял я все. Все, чем я жил с первого для нашей с Руфанной помолвки, до того вечера в танцевальном зале Грин Милл, когда она произнесла имя своего настоящего возлюбленного. (Входит в кабинет доктора Ульриха.)

ДОКТОР УЛЬРИХ: (Встревожено поднимается со стула) Бог мой, что с тобой приключилось? Покажи руку. Ради всего святого. Садись сюда. Закатай-ка рукав, нет, лучше вообще сними рубашку. (Джесс снимает рубашку.) Как ты умудрился так содрать себе руки, подожди, я принесу бинты и остальное… (выходит.)

ДЖЕСС: Откуда я знаю, как я их содрал. Лучше бы совсем их оторвать… Будь у меня с собой пистолет, я бы пустил себе пулю в сердце, а останься силы, еще и снес бы мозги.

ДОКТОР УЛЬРИХ: (возвращается) Что ты там бормочешь?

ДЖЕСС: Что за средство вы дали моей невесте?

ДОКТОР УЛЬРИХ: (не сразу вспомнив, о ком он говорит) Невесте?

ДЖЕСС: Вы тоже запамятовали, что вообще-то она и я, мы помолвлены?

ДОКТОР УЛЬРИХ: А, ты про Руфанну.

ДЖЕСС: Да, Руфанну! Руфанну! Вы ей дали какое-то сильное лекарство.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Ни в коем случае, мой мальчик, (промывает ему ссадины, поочередно откладывая окровавленные бинты в тазик на полу) я дал ей самое что ни на есть легкое успокоительное.

ДЖЕСС: Надеюсь, меня вы таким не напичкаете. Язык от него не в меру развязывается. И из груди вылетают секреты.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Мальчик мой… у тебя жар.

ДЖЕСС: Не надо мне ваших лекарств.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Послушай меня, Джесс. Послушай тебе говорю.

ДЖЕСС: Как я могу кого-то слушать после того, что она мне сказала?

ДОКТОР УЛЬРИХ: Что с тобой случилось? Почему ты в таком состоянии? Джесс, приляг вот сюда.

ДЖЕСС: Я не буду пить никаких лекарств.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Сейчас мы с тебя снимем башмаки и укроем вот этим одеялом.

ДЖЕСС: Никаких лекарств. Не желаю ни говорить, ни слышать правды. (Доктор Ульрих достает инъекционную иглу, протирает руку Джесса спиртом и делает ему укол.)

ДЖЕСС: Ой о-о…о-о о-о.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Ну что ты, такой здоровый малый и так заохал!

ДЖЕСС: Ни каких лекарств.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Что с тобой приключилось, Джесс? (измеряет пульс) Пульс у тебя бешеный. Сейчас немного успокоится.

ДЖЕСС: Нам придется разорвать помолвку.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Что за вздор. Почему вдруг?

ДЖЕСС: Она любит другого. Она сама мне сказала. На танцах. Проглотила вашего лекарства и выложила правду.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Но Руфанна любит только тебя, кого еще она может любить?

ДЖЕСС: Вот видите, выходит не один я был в дураках. Я скажу вам кого. (Приподнимается)

ДОКТОР УЛЬРИХ: (мягко укладывает его обратно на кушетку) Лежи спокойно. Ты изрядно потерял крови. Лежи и отдыхай. Не дергайся.

ДЖЕСС: Руфанна дремала у меня на плече, спящей она была подобна… о, да подобна снегу на цветках вишни. А потом она заговорила со мной под действием лекарства, что вы ей дали.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Ни одно лекарство не заставило бы ее говорить таких вещей. То что она сказала шло от сердца.

ДЖЕСС: Это худшее, что вы могли сказать! (Приподнимается, и доктор Ульрих снова укладывает его на кушетку) Хуже худшего! Что она любит другого.

ДОКТОР УЛЬРИХ: Ну кого же она может любить, скажи на милость. Только тебя, Джесс.

ДЖЕСС: Джуда Фарнхема. Вот чье имя она произнесла.

ДОКТОР УЛЬРИХ