Рудобельская республика - [71]

Пригнувшись, задами семенит Максим Левков. Френч подпоясан широким ремнем с двумя подсумками, из-за ремня торчит наган, в руках немецкий карабин, полинявшая солдатская шапка надвинута на лоб.

— Держись, хлопцы. Из Бобруйска и Глусска идет подмога: послали телеграмму в ЧК. Найман выехал, — зашептал он Максиму Усу. Тот передал соседу.

В кустах на кладбище сверкнул и погас огонек. Наверное, кто-то чиркнул спичкой. Потом кусты зашевелились. На песчаном пригорке показалась бандитская цепь. Она то появлялась, то исчезала за приземистыми сосенками. Шляхтюки, видимо, надеялись внезапно ворваться в Рудобелку, захватить волость и перебить коммунистов. Им здесь известна была каждая хата, любого они могли узнать в лицо. Не знали только, что их уже ожидают.

Как только бандиты миновали сосняк, Левков крикнул «пли» и нажал на спусковой крючок карабина. Грянул залп из винтовок, наганов и берданок. Шляхтюки попадали, отползли за сосняк и начали отвечать дружными залпами. Свистели пули, впивались в толстые амбарные стены, откалывали щепки от заборов. С земли нельзя было подняться. Иван Ковалевич попытался подползти к воротам, но пуля прожгла плечо, он ойкнул и свалился в мокрый песок. Максим Ус одной рукой оттащил его за амбар, перевязал рану холщовым лоскутом от рубашки. Бледный Иван крепко сжал зубы, дышал с клекотом, на губах пузырилась розовая пена.

— Вот и отомстили шершни тебе за Гэлю, — прошептал Максим. Он приказал хлопцам отнести Ивана в безопасное место и скорее мчать к фельдшеру, а сам вернулся в отряд.

Стрельба не утихала. Было видно, как бандиты за сосенками переползают на другую сторону, чтобы зайти с тыла. Их обстреливали хлопцы из отряда Володько.

— Отойдем назад, поближе к амбарам, чтобы выманить в чистое поле, — передавал Левков по цепи.

На краю села густо лепились хаты. За ними легче было укрыться, чтобы сберечь людей. Партизаны отошли ближе к деревне. Бандиты обрадовались, что красные отступают, и начали занимать их прежние позиции. Боем командовал Порфирий Плышевский. Когда-то он был учителем, дослужился до штабс-капитана, и ему, старшему по чину и возрасту, Казик Ермолицкий передал свою банду, а сам вертелся возле него как угодливый щенок. Плышевский, укрывшись за гумном, передавал все команды через вестовых. Атаман не мог рисковать жизнью и не спешил под пули. Он знал, что в Гомеле бушует мятеж, на Мозырь наступает Петлюра, а если они захватят Рудобельскую волость и соединятся с основными силами повстанческого комитета Полесья, хозяином здесь будет он и уж тогда покажет «свободу» Левковым, Соловьям и всем этим голоштанным тварям.

Плышевский надеялся, что вот-вот наступит перелом. Он намеревался приказать Казику, чтобы тот вел своих людей через погост ближе к волости. Но рядом никого не было. И вдруг из-за хлева выскочил невысокий мужичок в расстегнутом френчике, с двустволкой в руках. Плышевскому показалось, что он его раньше не видел.

— Ты откуда?

— Из Гатка, — сбрехал тот, потому что знал, что вся шляхта с этого застенка подалась в Казикову банду.

— Мчись пулей до Казика и скажи…

А тот перехватил ружье и, не целясь, выстрелил Плышевскому в грудь. Его отбросило назад, подогнулись колени, и он шмякнулся на землю, тяжестью тела сминая прошлогодние сухие будяки. Офицерская фуражка покатилась в борозду, большой карман на френче набряк темными пятнами. А глаза еще моргали, раскрытым ртом он хватал воздух.

Мануйла Ковалевич, пригибаясь, задами бежал к своим, выстрелы гремели у кладбища, а на него никто не обратил внимания.

Шляхтюки отползали к глиняному карьеру. Ус запустил в них гранатой. Кто-то заорал: «Порфирия убили!» Охваченные паникой, бандиты перепрыгивали через трупы и скрывались в карьере, в густом ельнике, разбегались кто куда. Со стороны Рудни их обошел отряд Тимоха Володько и ударил с тыла. Очутившись в западне, шляхтюки поднимали руки вверх, бросали оружие и голосили:

— Братцы, пощадите, пожалейте детей!

— Не берите греха на душу.

— От ето «братцы» отыскались! В волчьей стае ваши «братцы». А ну, вылазь!

— Хлопцы, пока суд да дело, не трогать! — удерживал своих бойцов Максим Левков.

Стрельба в селе прекратилась. Загнанных в глиняный карьер бандитов окружил отряд Максима Уса. Застенковцы стояли, прячась друг за друга. Тимох со своим отрядом бросился в сосняк догонять Казика и его дружков. Бандиты мчались как угорелые, не успевая отстреливаться. На валежнике и на сухом прошлогоднем вереске лежали подстреленные шляхтюки. Однако Казика среди них не было.

За сосняком начинался старый панский лес. В нем не то что человек, стог затеряется.

— Эх, щенка этого проворонили, раз-з-зявы, — ругался Тимох. — А мне так хотелось поговорить с Ермольчуком.

— Мы его, гада, из-под земли достанем, — утешали хлопцы своего удалого командира.

Возвратившись в село, увидели, что в кирпичный амбар на панском дворе ведут человек тридцать захваченных бандитов. Руки связаны ремнями и веревками. Многие тащатся без шапок, перемазанные глиной и кровью. Следом валит толпа женщин и стариков, бегут дети. Мужчины молчат, с ненавистью поглядывая на бандитов; женщины ругают и проклинают их: