Рубиновый Капкан. Игры кукловодов - [24]

– Они будут в непосредственной близости от Макса, пытаясь делать то же самое, что и мы – зацепить его за что-то, а затем перевербовать. Поэтому нам придется «флиртовать» с зарубежными коллегами, т. к. наше присутствие здесь оправданно, будет явным и должно быть упреждающим.

Его речь все больше походила на мысли вслух, и Лаура, молчавшая все это время, выбрав момент, уточнила:

– Стив, я могу идти?

– Конечно… Пять человек придаются в твое распоряжение, включая одного сотрудника из отдела радиоперехвата. Да, установи маяки на его электронные адреса. Он часто заходит в Интернет-кафе. Поинтересуйся, чем он там занимается. Свободна.

Офис Шломи. Лондон, 8.3.2010.

Леон Шломи, имевший сильные позиции в России в течение почти 40 лет, год назад провел встречи с рядом действительных членов Лондонской бриллиантовой биржи, надоумивших его выйти на таджикские рубины.

После иммиграции из СССР он начал работу огранщиком на ювелирном заводе, затем открыл собственное дело. В начале 1970-х годов, став сайт-холдером компании Де Бирс, он представлял её в СССР. Невероятно редкая и удачная должность – представление интересов по тем временам монополиста на мировом рынке алмазов в огромной стране с плановой экономикой – открывала ему широкий простор для установления контактов в СССР: в Москве и на ряде месторождений, во время отборки и при огранке алмазов, а также при экспорте бриллиантов.

Многие годы ему претила, более того, была ненавистна политика Де Бирс, при покупке алмазного сырья заставлявшая всех без исключения сайтхолдеров брать ровно то, что им предлагали: они не имели права на выборку товара. Любой мало-мальски опытный ювелир мог сказать, сколько и каких бриллиантов может получиться из алмазов, цена на которые была фиксированной. Достаточно было определить чистоту камня и просмотреть еженедельный вестник американской компании «Rapaport». В зависимости от чистоты и размеров цены отличались друг от друга в десятки и сотни раз: 3,000 или 300,000 долларов за карат – это была огромная разница.

Многочисленные геммологические лаборатории, разбросанные по всему миру, весьма точно могли определить, какого качества и размеров получились бы готовые изделия из конкретного сырья, предоставляя возможность выбора: покупать или отказаться от сырья. Как раз это не устраивало Де Бирс, диктовавшую вплоть до середины 1980-х годов цены на алмазы. Никто, кроме Шломи, так и не решился выступить против монополиста.

С приходом Горбачева к власти в СССР, где имелись месторождения якутских алмазов, появилась реальная возможность проводить сделки по алмазному сырью. Воспользовавшись положением, Шломи стал предлагать на мировом рынке независимый от Де Бирс товар, чаще он гранил сырье на собственных заводах. Психологический эффект на рынке не заставил себя ждать: с ним начали считаться и уважать во всем мире, он же стал расширяться в России за счет открытия все новых ювелирных предприятий, постепенно укрупнявших алмазный синдикат братьев Шломи.

Ему, конечно, было бы гораздо труднее, если бы не поддержка его бизнеса на высоком политическом уровне и вмешательство израильской разведки Моссад, предотвратившей несколько попыток его устранения спецслужбами ряда стран. Когда в Москве ему была навязана торговля тем, что было невостребовано внутри разваливающегося СССР, начиная от вертолетов и трансформаторов до продуктов питания, он начал сбывать советскую продукцию в ходе многосторонних бартерных сделок со странами, имевшими алмазные копи, в том числе в Южной и Юго-Западной Африке.

Его усилия не пропали даром, он нажил капитал в несколько миллиардов. Будучи выдающимся представителем общины бухарских евреев, преданным своему народу, он стал строить школы, музеи, направленные на то, чтобы сохранить свой немногочисленный народ в бушующем котле мирового капитализма. Испытав серьезное давление на фондовом рынке в начале мирового кризиса 2008 года, его компании к 2010 году восстановились и представляли собой грозную силу: семейный конгломерат ювелирного бизнеса и связей по всему миру, имеющий непререкаемую деловую основу в США, Великобритании, Японии, Израиле и России.

Его поездка в Таджикистан оказалась успешной: переговоры завершились подписанием протокола об организации совместного таджикско-израильского предприятия. Не теряя времени, его компания выкупила здание в Душанбе за 5 миллионов долларов. Речь теперь шла о поставке оборудования в штольни, ограждении территории и выселении живших там памирцев как минимум на расстояние в 2 км от месторождения.

По правде говоря, Шломи не был здесь первопроходцем: в таджикской части Горного Бадахшана в течение нескольких лет уже работало несколько компаний, в том числе с участием китайцев. Но ни одна из них не представляла собой тех знаний и опыта ювелирного бизнеса, какая была у синдиката Шломи.

Он осознавал, что нужно сделать нечто, что хотя бы временно перекроет либо серьезно затормозит доступ других компаний к рубиновому сырью. Таджикские власти ждали от него крупных инвестиций в инфраструктуру страны, особенно её горной части, где пролегала трасса Е008