Рубикон. Триумф и трагедия Римской республики - [144]
37 Антоний женится на Клеопатре.
36 Лепида исключают из Триумвирата. Побежденный Секст Помпеи бежит на Восток.
35 Смерть Секста Помпея.
34 Антоний наделяет своих детей в Александрии царствами и провинциями.
32 Антоний разводится с Октавией. Октавиан захватывает его завещание и представляет его Сенату.
31 Битва при Актиуме.
30 Cамоубийство Антония и Клеопатры. Октавиан захватывает Александрию и казнит Цезариона. Правлению Птолемеев в Египте приходит конец.
29 Вергилий приступает к работе над Энеидой.
27 Октавиану присваивается титул «Августа». Республика «восстановлена».
19 Смерть Вергилия.
14 г. по Р.Х. Смерть Августа.
Библиография
Классические источники часто получают общий ярлык «первичных», хотя на самом деле они таковыми не являются. Возьмем Плутарха, родившегося в правление императора Клавдия, труд которого считается основным источником для изложения событий времен падения Республики, — с тем же успехом можно считать Карлейля[309] основным автором в области жизнеописания Фридриха Великого.[310] Но даже и в таком случае документы, относящиеся к рассматриваемому в этой книге периоду, дошли до нас, и притом по меркам древней истории, в достаточно внушительном количестве. Большая часть их была написана Цицероном: это его речи, философские работы и письма. Уцелели также и некоторые труды его современников, среди которых наиболее примечательными являются записки Цезаря, две монографии Саллюстия, фрагменты трудов великого эрудита Теренция Варрона, максимы, извлеченные из драм сочинителя мимов Публилия Сира, и произведения двух поэтов, Лукреция и Катулла. Поэма Лукреция О природе вещей представляет собой удивительный контрапункт к письмам Цицерона, так как написана человеком, сознательно удалившимся от шума и дрязг общественной жизни. Катулл, почти бесспорно являвшийся любовником Клодии Метелл и другом Целия — см. Wiseman. Catullus and His World, — предоставляет нам живописные и яркие зарисовки светской столичной жизни, иногда полные пафоса, чаще скабрезные, остроумные и обидные.
О Риме также писали и греческие авторы. Одним из первых это сделал Полибий, которого доставили в Рим в качестве заложника в 168 году до Р.Х., после чего он подружился со Сципионом Эмилианом и стал свидетелем разрушения Карфагена. История Полибия содержит проницательный анализ римской конституции и восхождения Республики к власти над всем Средиземноморьем. От произведений Посидония сохранилось немногое — буквально считанные отрывки в произведениях различных авторов. Более объемистые фрагменты сохранились от Исторической библиотеки колоссального, сорокатомного труда по общей истории, написанного Диодором Сицилийским после падения Республики. Спустя поколение географ Страбон, происходивший из Понта, царства старого Митридата, создал внушительное описание римского мира, включавшее Италию и собственно Рим. Этот труд был дополнен Дионисием Галикарнасским, написавшим свои Римские древности в качестве предисловия к Истории Полибия и использовавшим при этом бесценную информацию, почерпнутую из ранних римских хроник.
В известном смысле всю литературу времен Августа можно считать комментарием к падению Республики; в самых разнообразных толкованиях эта теме пронизывает поэзию Вергилия, Горация и Овидия, а также созданную Титом Ливнем великую историю Рима. Хотя тома этого труда, относящиеся ко времени поздней Республики, оказались утраченными, до нас дошло сокращенное переложение истории Ливия, оставленное в конце первого века н. э. поэтом Флором. Кроме того, до нас дошло свидетельство самого Октавиана, Свершения Божественного Августа — объемистое самооправдание, выставлявшееся в общественных местах всей империи, — в высшей степени великолепный образец подачи фактов выгодным для себя образом.
Римские писатели продолжали обращаться к героическим войнам времен конца Республики даже после смерти Августа. Подробности событий этого периода наполняют оставленный Валерием Максимом компендиум Памятные деяния и изречения и Римские истории Веллея Патеркула, причем оба труда были написаны при наследнике Августа Тиберии. Философ Сенека, наставник и советник Нерона, много размышлял над уроками преданной свободы. Той же теме посвятили свои труды его племянник Лукан, написавший Фарсалию, эпическую поэму о гражданских войнах, и Петроний, автор куда менее возвышенного прозаического произведения под названием Сатирикон. Все трое покончили жизнь самоубийством — единственный жест протеста, доступный республиканцам при власти Цезарей. «Монотонное пиршество падений» — такими словами Тацит, писавший в начале II столетия н. э., характеризовал цепь юридических убийств, пятнавших недавнюю историю его страны. Свобода, древнее наследие Рима, была потоплена в крови. В сочинении Тацита, самого безрадостного из всех историков, заметно, что призрак Республики еще скитается по улицам Рима.
Никто из современников не мог соперничать с Тацитом в ясности и беспощадности изложения исторической перспективы. Напротив, для большинства их история Республики сделалась «месторождением» анекдотов — развлекательных или возвышенных. Естественная история Плиния Старшего содержит наброски характеров Цезаря, Помпея и Цицерона вместе с неистощимым набором более эклектичной информации. Квинтилиан в своем посвященном риторике трактате Об образовании оратора часто обращается к Цицерону и другим ораторам последних лет Республики, предоставляя бесценный источник цитат из произведений авторов, иначе оказавшихся бы совершенно утраченными. Так же поступает и Авл Геллий в своем многословном собрании эссе Аттические ночи. Светоний, автор бойкой Жизни двенадцати цезарей, оставил скандальные портреты обоих обожествленных полководцев — Юлия и Августа. Царем биографов, тем не менее стал Плутарх, чьи портреты деятелей поздней Республики стали наиболее яркими и узнаваемыми среди исторических произведений. Оживляемое поучениями и сплетнями повествование изображает падение Республики не как революцию или распад общества, в манере, присущей древним, а как драму честолюбивых и исключительных людей.
Почти весь набор наших установок, например человеческое равенство и достоинство, забота о слабых, осуждение рабства, жестокости и угнетения, имеет чисто христианское происхождение. Том Холланд отправит нас в путешествие по истории, чтобы показать, как многовековое развитие христианской идеи оставило неизгладимый след в сегодняшнем мире и какие аспекты христианской истории лежат в основе тех самых ценностей, с которыми мы сталкиваемся каждый день. «Доминион» поместит хронику о том, как мы стали такими, какие мы есть, и почему мы думаем так, как мы думаем, – в самый широкий исторический контекст.
Египет. 1922 год. В одном из малоисследованных уголков Долины царей археолог Говард Картер находит запечатанную гробницу, у входа в которую прикреплена табличка с начертанными на ней словами страшного проклятия. Но в чем состоит загадка таинственного захоронения? Кто из правителей Древнего Египта вот уже много веков покоится под толстым слоем горячего песка? И почему рабочие отказываются спускаться вниз и лишь тревожно переглядываются и перешептываются между собой?Попытка ответить на эти и множество других вопросов заставляет Картера мысленно перенестись на несколько тысячелетий назад, дабы раскрыть неведомые дотоле секреты древнейшей истории.
Личность величайшего поэта своей эпохи, демонического и страстного лорда Байрона, навсегда осталась загадкой для потомков. Его жизнь и его смерть окутаны тайной. Том Холланд приподнимает таинственную завесу — и нам открывается Истина.
Он — раб своей жажды и страстно мечтает избавиться от кровавого рабства. Он бессмертен и неутомимо ищет путь к свободе. Он — лорд Байрон. Он — вампир.
В VI в. Ближний Восток был поделен между двумя великими империями – Персидской и Римской. Прошло сто лет, и на их месте возникла новая супердержава – Арабская империя. Перемены, произошедшие в этот период, были не только политическими или культурными – случилась трансформация человеческого общества, ее последствия для будущего оказались огромными. Сегодня больше половины мирового населения исповедует ту или иную религию, которые оформились именно в период поздней Античности. И как убедительно доказывает Том Холланд, все то, во что сегодня верят иудеи, христиане и мусульмане относительно истоков их религий, далеко не однозначно.Исследуя понимание божественного в сознании жителей великих империй, автор ведет рассказ о войнах и чуме, императорах в роскошных дворцах и о покрытых язвами мучениках на столбах, о переполненных городах и безлюдных пустынях.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
«Кто любит меня, за мной!» – с этим кличем она первой бросалась в бой. За ней шли, ей верили, ее боготворили самые отчаянные рубаки, не боявшиеся ни бога, ни черта. О ее подвигах слагали легенды. Ее причислили к лику святых и величают Спасительницей Франции. Ее представляют героиней без страха и упрека…На страницах этого романа предстает совсем другая Жанна д’Арк – не обезличенная бесполая святая церковных Житий и не бронзовый памятник, не ведающий ужаса и сомнений, а живая, смертная, совсем юная девушка, которая отчаянно боялась крови и боли, но, преодолевая страх, повела в бой тысячи мужчин.