Рубежи - [47]

— Идем по старому пути, лейтенант. Не торопитесь. Им сейчас не до нас. А вы знаете…

Таня внимательно прислушалась, ожидая конца фразы.

— С вами весело летать, ей-ей весело! Вот чертова работенка!

Таня усмехнулась. Ей было приятно и от слов капитана, и от сознания выполненной задачи. И темнота стала совсем не страшной.

Опасный огневой рубеж остался позади. Вздох облегчения. Она уверенно продолжает вести самолет на свой аэродром. На земле Таня умышленно держит себя спокойно, всем своим видом стараясь показать капитану, что к таким полетам она привычна. Но исподлобья наблюдает за командиром. Фомин неожиданно проговорил:

— И вы думаете — большего сделать нельзя? А почему нельзя пустить если не всю группу, так, по крайней мере, звено по одной цели? Как вы думаете?

Тане показалось, что глаза капитана сверкнули молодым задорным огоньком. Она неторопливо ответила:

— Я думаю, нет смысла. В группе самолет сбить легче, да и сам полет ночью в группе представляет определенную трудность.

— Хорошо. А если заходы на бомбардировку производить с разных направлений? При этом временной интервал не более двух-трех минут. Мне кажется, нужно не дать немцам опомниться. В общем, соберемся вместе и подумаем.

— Мне можно идти?

— Нет, зачем же! Поужинаем вместе.

За столом Таня с любопытством украдкой посматривает на сосредоточенное лицо капитана. Сейчас его глаза не задумчиво строги, а по-юношески быстры и внимательны. Постоянное выражение усталости сменилось оживлением и бодростью.

— Я должен вам сказать, что после госпиталя успел побывать в нескольких частях. Хотелось более основательно познакомиться с общей обстановкой, и мне сейчас пришла одна мысль: мы своими самолетами можем сделать в десять раз больше, но для этого нужна группа истребителей.

Капитан на минуту задумался. Увидев заинтересованный взгляд Родионовой, он продолжал:

— Малая скорость — значит наибольшая точность бомбардировки. Отличная маневренность ПО-2 обеспечит прямые удары с малых высот. Мы сможем более основательно заняться уничтожением немецких командных пунктов, скопищ войск в городах, да и мало ли чего еще. Сейчас мы это делаем преимущественно ночью, но сможем и днем. Для этого нужно хотя бы звено истребителей. Они отвлекают на себя зенитный огонь и связывают боем истребителей врага.

— Кто даст нам истребителей? — Таня с сомнением покачала головой.

— Ну, это уж дело командования. Предложу, а там увидим…

2

Назначение Губина командиром полка Астахов воспринял как одно из значительных событий в своей жизни.

Не часто удается пройти войну под началом одного командира, а если, к тому же, в командире души не чаешь, тогда это уже счастье.

Астахов с чувством глубокого удовлетворения прослушал приказ и, радостно улыбаясь, взглянул на Губина, стоявшего с чуть побледневшим лицом. Затем он перевел взгляд на полковника, который читал приказ командующего.

Что это — случайность? Или это то, о чем обычно говорят: чего только на войне не бывает!.. Бывший командир этого же полка майор Евсеев, теперь в чине полковника, подтянутый и моложавый, со свежим красным лицом, неторопливо вложил приказ в объемистую папку и коротким шагом подошел к члену Военного Совета. Приняв почтительную позу, он что-то сказал ему.

Член Военсовета поздравил Губина с назначением, энергично тряхнув ему руку, и только тогда в сопровождении полковника Евсеева направился к командному пункту. Губин еще минуту молча смотрел на летчиков и, как бы вдруг очнувшись, вскинул голову и с металлическими нотками в голосе проговорил:

— Я думаю, историю моей жизни вам рассказывать нет смысла.

Летчики зашумели, заулыбались. Астахов забыл о Евсееве, прислушиваясь к словам Губина.

— До этого назначения я замещал командира, уехавшего в академию, вы это знаете. Воюю с вами давно. Угробил тридцать шесть самолетов германской армии.

И опять на лицах широкие улыбки. Кто-то не сдержался и торопливо проговорил:

— Вас Геринг помнит еще с сорок третьего…

— Наш полк ни единым проступком не запятнал честно добытого в боях гвардейского знамени. Даю вам слово советского офицера, что, во имя доброй славы Родины и полка, жизни не пожалею. Верю себе и верю вам, с которыми дошел до стен фашистской столицы! Перед нами одна задача: окончательно очистить небо от самолетов с черной свастикой.

Никогда еще Астахов не видел Губина в таком возбуждении. Ему захотелось оглянуться и на свою собственную жизнь. С гордостью подумал Николай, что за каждый день войны он может отчитаться перед людьми и своей совестью. На его груди четыре боевых ордена и на кителе погоны старшего лейтенанта. Ему доверено командование эскадрильей. Одно только скверно: давно не видел родных краев. Чужая земля ему кажется серой и мрачной, и он, изучая районы полетов, с трудом укладывает в голове названия городов и поместий, все эти «берги» и «бурги», которые так же скучны на земле, как и на карте.

Астахов не сомневался в том, что Губин ознаменует вступление на новую должность вылетом всего полка. Думая об этом, он медленно шагал к самолетам своей эскадрильи. На полпути его перехватил посыльный с приказом явиться к командиру. Астахов торопливо побежал на КП. Губин, не ожидая доклада о прибытии, подошел к Астахову и слегка сжал ему локоть.