Рубеж надежности - [56]

И вторая причина, по которой нам без гласности не обойтись. Если «нездоровые разговоры» возникали в ту пору, когда завод весь был опутан инструкциями, когда директор шагу не мог ступить без них, когда столь многое предписывалось свыше, то что же будет теперь, когда завод действительно получает самостоятельность? Прибыль-то, положенную ему, он сам будет делить. Бездельников-то сам будет увольнять. А ну как расправа за критику? А ну как злоупотребление?.. Нет, тут одно спасение — гласность. Тут поистине надо, как того требовал Ленин, делать все на виду у масс.

…Едоковы — правильные люди. Их разговоры, раздумья, стремление разобраться во всем, что происходит в нашей жизни, стремление обдумать, взвесить, понять — свидетельство неравнодушия. Они имеют на это полное право.

1966 год.

Устойчивость

В ГОРОДЕ Ростоке на берегу Балтийского моря я не пошел на знаменитые верфи. Миновал порт, рыболовные суда, заводы, электронно-вычислительные центры. Не без сожаления прошел я мимо этих объектов, для журналиста заманчивых, и направил свои стопы в сберкассу. Кто куда, а я в сберкассу.

Мне всегда казалось, что ничего нет консервативнее сберкасс. Ну что тут можно придумать? Зажечь неоновый плакат: «Храни излишки не в пивной, а на сберкнижке». Или пальму нарисовать: дескать, накопил — на курорт укатил. Если нет у человека денег, никакими призывами не завлечешь его. А есть — все равно понесет в сберкассу. Куда еще?

Главная сберкасса Ростока, мы бы сказали «головная» (у нее в городе и районе 27 филиалов), занимала добротный старый дом. Вообще я заметил в этой поездке по ГДР: сберкассы и банки, где только можно было, оставались в старых помещениях. А если и в новых, то мебель была дубовая, столетняя. Финансы любят устойчивость. Финансы боятся перемен. Девальваций и всего такого прочего.

— Задача у нас одна, — сказал мне Герман Беккер, директор сберкассы, — увеличить приток средств.

— А что вы можете для этого сделать?

Простая вещь: они облегчили процедуру выдачи денег. Выдают прямо по книжке, а вся писанина — вечером, без клиентов. Очередей нет. По своей книжке вы можете получить деньги в другой сберкассе. В другом городе — тоже можно. Директор вправе дать кредит частному лицу. Я спросил, как это делается, и Беккер, седой, веселый человек, с охотой разыграл со мной сценку: «Вы будете наш клиент».

— Значит, вам нужен кредит? Поздравляю, хорошая идея!.. — Он усадил меня в кресло, придвинул сигареты. — Сколько? Пять тысяч? Семь?

— Семь, — сказал я.

— Отлично. Женаты ли вы? Сколько детей? Какой у вас заработок? — Он вел подсчеты на листке. — Так… Выходит, кредит на пять лет. А что вы хотите купить?

— Моторную лодку, — сказал я.

— Мы возьмем с вас шесть процентов.

— Почему так много? Я несимпатичен вам?

Беккер рассмеялся, это показалось ему остроумным.

— О! Нет, разумеется. Но лодка не есть предмет первой необходимости.

Оказалось, кредит — инструмент тонкий. Эти «банкиры» придают ему социальную окраску. Они могут взять шесть процентов, и три, и вовсе не брать процентов. И зависит это от заработков семьи, от состава семьи (многодетным — льгота), от того, что вы намерены купить.

— А если я вас обману? Скажу, что деньги нужны на мебель первой необходимости, а куплю все-таки лодку.

Беккер очень громко рассмеялся, это показалось ему верхом остроумия.

— Мы ведь сами будем оплачивать ваши счета.

Теперь цифры, они тут неизбежны. Общая сумма вкладов в городе растет: 1951 год — 12,5 миллиона марок, 1956 год — 60 миллионов, 1963 год — 198 миллионов, 1966 год — 369 миллионов… Я записал все аккуратно под диктовку директора, а после подумал, что такой скачок не объяснишь одною оборотистостью финансистов. Не отходя от кассы, я мог судить о делах верфей, заводов, строек Ростока. Надо полагать, дела идут неплохо, планы выполняются, жизненный уровень в республике идет вверх. В этом суть, а финансы — всего лишь зеркало, они светят отраженным светом.

— О, да! — легко согласился Беккер. — Но в хорошем зеркале отражается многое. От нас тоже кое-что зависит, и я рад, что вы приехали изучать финансовое дело.

Такова моя тема. Я выбрал ее потому, что как раз сейчас в Германской Демократической Республике идет перестройка финансов. Не канцелярская реорганизация, не сокращение штатов (число кассиров в Ростоке, напротив того, пришлось увеличить), а именно перестройка всей финансовой системы.

Нам предстоит сложный разговор.

МОЖЕТ БЫТЬ, не все знают, что наши немецкие друзья уже провели экономическую реформу. Точнее, завершили первый большой ее этап. На новую систему у них переведены все заводы, все стройки, все министерства. Они сделали это четко и быстро. Ну, что значит быстро? Что это вообще означает — делать что-либо быстро? Мне нравится ответ одного инструктора парашютного спорта, приведенный в книге М. Галлая «Испытано в небе»: «Это значит делать медленные движения без перерывов между ними». Вот так и шла реформа в ГДР — без суетливости, но и без промедлений, — и теперь, как логическое продолжение ее, начата реформа финансов. В чем ее суть?

Все здесь помнят девиз бывшего министра финансов ГДР Румпфа, как бы высеченный незримо над дверями банков страны: «Мы должны работать так, чтобы каждый, кто идет к нам за деньгами, семь раз отвернул от двери». Новый министр финансов Бём судит иначе: «Не только давать деньги, но предлагать, навязывать, если марка вернется десятью марками».