Рубеж надежности - [33]

И это еще не все. Мы говорили пока о том, что делал наш неведомый герой. А надо и о том сказать, чего он не делал. Именно он обязан был в этом случае стать на защиту подлинных интересов страны, именно он должен был проследить строжайшим образом за тем, чтобы деньги, отпущенные на опытную установку, были на нее и затрачены. Но он не сделал этого. Он не стал применять экономические стимулы для развития производства. Он полагал, что можно обойтись и без них.

Тут, если вдуматься, вся суть проблемы.

Мне объяснили экономисты: по-ученому это называется примитивный меркантилизм. Или наивный меркантилизм — стремление во что бы то ни стало взять сегодня рубль, даже если завтра потеряешь на этом десять рублей. Говорят, этот способ экономии был популярен при Иване Калите: искусство финансиста в том и состояло, чтобы собрать золото и на нем сидеть. Но уже во времена Пушкина люди читали Адама Смита и знали, «как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет…». Заканчивая краткий исторический обзор, замечу, что иные теперешние меркантилисты, читавшие не только Пушкина, но, судя по их дипломам и Маркса, позиций не сдали.

Вот, например, вышло хорошее постановление о премиях за снижение себестоимости, и усилилась борьба за снижение, и увеличилась прибыль. А после стараниями меркантилиста появился в инструкции пунктик: выплачивать премии можно лишь в тех случаях, когда есть экономия фонда зарплаты. И все. Тысячи заводов выпали из игры. Еще постановление — о банковских ссудах для нужд технического прогресса. Отныне заводы могли не ждать плана на будущий год, они быстрей начали внедрять новинки, кривая прогресса пошла вверх — опять-таки выросла сверхплановая прибыль. Но снова «пунктик»: четверть ее заводы обязаны внести в бюджет. И конец. Ссуды мгновенно стали невыгодны, никто их не берет, кривую будто подкосили. Меркантилист доволен: он может сиднем сидеть на собранных деньгах. Позиция и впрямь наивная. Даже с точки зрения школьной арифметики.

Как-то прибежал ко мне сын, младший: очень трудная задачка. Пять надо было разделить на пять. У него вышел ноль. Я взялся объяснять: «Вот у тебя пять яблок. И пришли пять мальчиков. Каждому ты даешь по одному яблоку. Понял?» — «Но у меня-то яблоков не осталось!» — сказал он. В конце концов мне все же удалось сына убедить. Но как убедить не первоклассника, а вполне взрослого, хоть и «наивного», дядю, что ежели он даст пяти советским заводам по одному миллиону, то это вовсе не значит, что в казне у него останется ноль?

Словно тонущий купец из сказки о Ходже Насреддине, меркантилист не согласен давать, всегда он хочет только брать — такова его натура. А брать он научился, умеет. Печорское пароходство вышло однажды в соревновании на первое место, и ликовали партком и местком, известно было, какие суммы пойдут в фонд предприятия, на премии, на жилье. Но все это лопнуло: в декабре пароходству увеличили вдруг финансовый план. Выполнять его было, как вы понимаете, нечем: река замерзла, флот стоял в затонах.

Наивный меркантилист действует так, будто каждый год — последний, будто и навигаций больше не будет, и план отменят, и не придется вновь поднимать людей… Опустим нравственную сторону вопроса, станем рассуждать, как выразился однажды В. И. Ленин, деловым, купцовским способом: расточительна такая практика, она ведь и выгоды никакой не дает.

Неужто же не видит этого мой неназванный герой? Может быть, он просто лодырь? Нет, трудится, себя не щадит. Может, он стяжатель? Нет, честен, педантично честен, и не о своем печется — о государственном. Но что нам с того: свои-то деньги он, уверяю вас, умней бережет… Боюсь, все тут объясняется проще. Есть у наивного меркантилиста расчет, который наивным никак уже не назовешь. Прибыль, пусть мнимую, он заприходует сегодня, а убыток вылезет завтра. Прибыль он проведет по своей статье, а убыток вылезет по чужой, и, значит, ответит за него (если ответит) чужой дядя. Вот и вся механика. А дальше — борьба за собственный покой, понимание того, что «не дать» безопасней, чем «дать», расчет на то, что в эту сторону ошибиться менее страшно

Служил Гаврила финансистом,

Гаврила деньги сберегал…

Все годы, пока геологи работали в Якутии, финансисты ругали их за «неэффективное использование средств»: деньги тратятся — прибыли нет. От геологов требовали сиюминутной экономии. К счастью, они устояли и алмазы в Якутии нашли. Тогда мгновенно покрыты были все расходы, их и не видать на фоне прибылей.

Об этом и идет разговор. В сотнях направлений рассыпаны у нас «алмазы», которые на поверхности не лежат, за которыми надо лезть в глубину. Должны ли, однако, всем этим заниматься финансисты? — спросите вы. А чем они должны заниматься? Неужто же всю армию финансовых работников мы держим только для того, чтобы они регистрировали добытое? Смысл их работы, нерв ее — это контроль, анализ, поиск резервов.

По сути дела рассказ окончен. Уфимский завод в первый же год своей настоящей работы окупил расходы и начал приносить доход. Рано или поздно всегда это кончается так. Лучше, чтобы это было рано. Лучше, чтобы совсем без потерь. Потому-то сегодня, на новом этапе нашего движения вперед, партия требует не разговоров об экономике, а серьезного использования экономических рычагов. Потому-то мало теперь финансисту быть собирателем копеек, пора ему стать добытчиком рублей.