Рубеж - [29]

– Скажем, – твердо ответил Данил, чувствуя себя под перекрестным огнем отчаянно жаждущих единственно верного решения глаз, – что утром проснулись, а его нет. Он вышел из палатки, и больше мы его не видели? Ясно.

Он в упор взглянул на смугленькую тонкую девушку. Танюшка кивнула, закусив губу.

Собрались на удивление быстро. Распихали вещи по цветным пластиковым пакетам, свернули палатки – неровно, как получилось, лишь бы скорее убраться с этого пляжа. Пустые бутылки, выпотрошенные консервные банки остались валяться у костра, сгрудились вокруг нескольких обугленных кусков высушенного ветром и солнцем плавника вместе с комками замасленной бумаги и грязными одноразовыми тарелками. Никто уже и не думал о том, чтобы убрать за собой.

– Идем, живо, – поторопил всех Данил. – Шевелимся, топаем, мальчики и девочки.

Вереницей потянулись к тропе, уходившей с пляжа вверх, рассекая скалу пополам. Там, наверху, осталась машина – вниз проехать не удалось. Одно хорошо – Витек оставил в машине ключи. Во-первых, место все равно безлюдное. А во-вторых, в маленьком городке все знали джип Витька, и не было такого сумасшедшего, которому захотелось бы его угнать.

По узкой тропе идти получалось лишь в затылок друг другу. Серега топал впереди, тяжело дыша, девчонки едва поспевали за ним, а Данил замыкал колонну, рассчитывая, если что, подгонять отстающих. Непонятно, почему, но сейчас ему казалось, что все решает скорость. Быстрее, быстрее, лишь бы убраться с этого пляжа, забыть о черной дерматиновой двери, поглотившей одного из них. К тому же ему подумалось, что, уходя последним, он как будто прикрывает всех прочих от опасности, встает между ними и страшной в своей нереальной реальности дверью. В конце концов, если его, хоть и негласно, но признали капитаном, то покидать последним тонущий корабль – это именно его задача.

Тонущий корабль их обыденных представлений. Реальный мир предательски получил пробоину ниже ватерлинии и медленно шел на дно, зачерпывая зияющими дырами воду.

Уйти отсюда. Забыть все, что случилось. Придумать ложь и поверить в нее настолько, что вымысел вытеснит правду. И в худшем случае останутся только сны. Сны, в которых посреди золотистого песчаного пляжа стоит дверь, не отбрасывающая тени, и распахивается беззвучно, приглашая войти. Войти куда?

Данил помотал головой, стараясь выбросить из памяти то, что произошло, и одновременно усмехаясь от воспоминаний про белую обезьяну, о которой нельзя думать.

И вдруг впереди истошно заорал Серега.

Все остановились. Данил полез вперед, отпихивая столпившихся девчонок, разодрал в кровь локоть о какую-то торчащую сбоку корягу.

– Твою мать, – вопил Серега. – А, мать твою…

Других слов в его лексиконе не осталось.

Перед ним, перегораживая узкую тропку так, что протиснуться мимо не получилось бы, стояла дверь. Обитая черным дерматином, с матово блестящей потертой кнопкой звонка, в исцарапанной деревянной раме. Тени она не отбрасывала.

– Заткнись, – бросил Данил Сереге, мимолетно удивляясь: как же быстро я стал походить на Витька.

Оттолкнув неуклюжего рыжего толстяка, Данил осторожно подобрался к самой двери. Неожиданно он подумал: а что будет, если я сейчас позвоню в звонок? Вдруг дверь откроется, и из нее выйдет Витек, довольный, улыбающийся, скажет: а здорово я пошутил? И все рассмеются, все станет легко и просто, как прежде, а дверь… А дверь можно будет сломать и кусками побросать в костер, вокруг которого все рассядутся, и бутылка водки пойдет по кругу… Ну что, рискнуть? Может быть, действительно, все так просто?

Нет, Данил уже давно не верит в сказки. Его другое интересует.

Дело в том, что дверь, как нормальное творение человеческих рук (а человеческих ли?) – прямоугольная. А вот рассеченная тропой скала создана природой, и поэтому ее края ровными отнюдь не назовешь. Да, если постараться…

– Данил, что там? – окликнули сзади. Судя по голосу – Натаха. Волнуется. Данил снова почувствовал прилив нежности, но времени не было, и он лишь мотнул досадливо головой и буркнул:

– Подождите, сейчас разберусь.

– Витек тоже обещал разобраться, – просопел Серега.

«Ах ты, балласт, – подумал Данил. – Пользы ноль, а туда же – бухтит что-то».

Но вслух он этого, разумеется, не сказал. Сказал он совсем другое:

– Значит, так. Есть идея. Делаем следующим образом.

В двух словах объяснив свой замысел, Данил ухватился за услужливо протянутые дикорастущим кустарником ветки, уперся подошвами в скалу – и медленно пополз в обход двери. Главное, чтобы он перебрался на ту сторону. Остальным будет легче, Серега будет подсаживать девчонок, а Данил затянет их вверх, все пойдет как по маслу. Вот с самим Серегой придется повозиться, но до этого еще дожить нужно. Впрочем, с девчонками тоже может пойти не так уж и гладко: слишком несерьезно они одеты, шорты да топики, пообдерутся о камни и сучья. Ладно, поохают, постонут, но, главное, останутся в живых.

Черт! Узковата щель. Как толстый Серега пролезет – совершенно непонятно. Девчонкам-то проще будет, они все как на подбор, стройненькие, а вот рыжий… Ладно, потом, все потом… Стараясь даже не коснуться дверной рамы, Данил протиснулся между ней и каменной твердью, прогретой солнцем, цепляясь за ветки и корни, перебрался за дверь и твердо встал обеими ногами на небольшую каменистую площадку немного выше тропы. Все, отсюда можно помогать перебираться Сереге и девчонкам.